Цивилизация
Продюсер Иосиф Пригожин:
Да, это справедливое решение. Давайте абстрагируемся от того, что судят артиста Ефремова. Судят в первую очередь гражданина, который нарушил закон. Он сел пьяным за руль, пересек две сплошные, по его вине погиб человек. Вне зависимости от того, что он публичный человек, закон должен быть един для всех.
Адвокаты ему навредили абсолютно точно.
Ефремов стал заложником чудовищной ситуации. Ему пришлось оттягивать процесс, играть в этот цирк. Если бы не [Эльман Пашаев], то срок, может быть, ему дали бы меньше. У нас любят обиженных и оскорбленных. Сейчас за него станут переживать. Я с ним близко не знаком, но у меня самого сердце разрывается.
Ефремову следовало бы взять расходы семьи погибшего Захарова. Первоначально надо было вести себя по-мужски, начать диалог с семьей, договориться. «Если я сяду в тюрьму, то я не смогу вас содержать, не смогу вам помогать. Дайте мне возможность работать», — вот что Ефремову стоило сказать. А тут человека всего лишили.
Самая большая ошибка, на мой взгляд, это то, что Ефремов взял не того адвоката. Данный ему срок во многом сопряжен с этим цирком. Пашаев — последний, к кому я бы обратился. Нельзя так позорить артиста.
Заслуженный юрист России Генрих Падва:
Ужасно жесткий приговор, ужасно жестокий. Я надеялся, что будет значительно меньше. Я, конечно, точно не определял, но думал, что будет самый минимальный срок, который по закону может быть. То, что его отправили в колонию общего режима, — это правильно, по закону так правильно.
Певец Юрий Лоза:
Поймите, тут не может быть однозначного мнения. Те, кто считают его великим артистом, они скажут, что много. Семья, потерявшая кормильца, скажет, что мало. Нет же определенного общепринятого знаменателя. Каких-то общих правил. Поэтому судебная система так решила, значит решила.
Я думаю, вряд ли он отсидит все эти восемь лет. Там такая волна пошла, что найдет уловки какие-нибудь, какие-нибудь апелляции сейчас покатятся, потом больницы, потом по УДО. У нас же вы знаете как система работает. Что-нибудь придумают, изобретут. Думаю, что он половины срока не отсидит.
Актер Александр Пашутин:
Я не знаю, кто ему посоветовал этого Пашаева. На мой взгляд, он начал правильно: в России действительно говорят «повинную голову меч не сечет». Я Мишу давно знаю, если бы он сказал: «Кладите меня в больницу, лечите. Да, это был я». Если бы сказал, как все было. А когда он начал делать из людей, из судей, из тех, кто за этим смотрит, идиотов, — мы это все видели, все знаем, понимаете, актерская братия...Я считаю, что он не совсем правильно себя повел.
Хотя я Мишку люблю, мы с ним снимались в двух картинах — «Все наоборот», потом у Гусмана в картине «Парк Советского Периода». Талантливейший человек, талантливейший. Кто ему посоветовал взять этого Пашаева? Пашаев ему накинул еще два года. Мне кажется, если бы он вел себя по-христиански...по-человечески, то все это было бы гораздо мягче.
Актеры не всегда так ведут себя, в театре меньше, а вот на эстраде звезды себя ведут не совсем… Может, для них это тоже будет поучительный урок, что, ребята, вы не держите бога за бороду. Вам все позволительно, все дозволено — это неправильно.
Вилка тут в этом плане большая – 12 лет или 6 лет. Вилка огромная. Ты пойми, ты же умный мужик, у тебя же есть нормальные люди, которые скажут: «Миша, ну вот так получилось, ну давай…». Понятно, что судили бы его, что приковано внимание, что это, извините, не Вася Пупкин, водитель с восьмой овощной автобазы, а это — Миша Ефремов, с такой фамилией.
Получилось то, что получилось. Мне Мишку искренне жаль, дай бог ему только одного — здоровья. Таланта у него не убудет. Я скажу так: все можно потерять. Но нельзя терять честь и достоинство. Но, может быть, я не прав.
Адвокат Сергей Жорин:
Приговор достаточно ожидаемый как минимум для юристов. Ефремов сам сделал все возможное, чтобы приговор был именно таким. С учетом того, что требовало гособвинение, его можно даже назвать лояльным.
Безусловно, если бы Ефремов занял другую позицию по делу, которая была бы последовательной — признание вины, раскаяние — что он в самом начале и делал, то наказание было бы однозначно менее суровым.
При определенных обстоятельствах, например, возмещении вреда потерпевшим, это наказание могло бы быть даже меньше пяти лет (меньше минимального предела обусловленного диспозицией статьи — прим.).
Действия его адвокатов я не могу комментировать ввиду адвокатской этики, но в любом случае это была позиция самого Ефремова. Он мог прислушаться к мнению адвокатов, а мог не прислушиваться. Насколько мне известно, Ефремов консультировался с разными защитниками, но никто ничего ему не мог гарантировать, потому что юридические услуги не дают гарантии результата. А Ефремову, вероятно, нужна была какая-то гарантия. Вот он эту гарантию и получил.
Что касается более полезного наказания, оно возможно, но это будет противоречить принципам неотвратимости наказания, равенства всех перед законом. Если артисты будут отбывать наказание в театре, спортсмены будут отбывать наказание в спортзале, это будет не совсем справедливо по отношению к поварам, массажистам, железнодорожникам, водителям такси и так далее. Это вопрос, требующий глубокого изучения.
Ефремов в суде говорил, что до конца срока не досидит («не доживет» — Ефремов). На мой взгляд, он несколько лукавит. Учитывая его образ жизни на свободе и то, что в колонии общего режима у него не будет возможности употреблять алкоголь, не исключено, что состояние здоровья его даже улучшится. Таких примеров достаточно много, когда люди после отбывания наказания выглядят и чувствуют себя лучше, чем в период нахождения на свободе. Через четыре года, после отбывания половины срока, он может претендовать на условно-досрочное освобождение.
