Цивилизация
Три десятилетия назад в автокатастрофе оборвалась короткая, но чрезвычайно яркая жизнь лидера группы «Кино» Виктора Цоя. Его творчество называют последней скрепой для народа, а песня «Хочу перемен!» стала гимном политической оппозиции.
С песни «Перемен», исполненной в последней сцене культового фильма «Асса» в 1987 году, началась настоящая слава Цоя. Режиссер Сергей Соловьев рассказывал, что долго ездил с музыкантом по Москве в поисках подходящей площадки, пока не обнаружил Зеленый театр в парке Горького. Постановщик начал переживать о заполнении шеститысячного зала и оплате массовке, но Цой предложил пригласить людей по бартеру за свой бесплатный концерт. Неудивительно, что необходимое количество собралось. Возмутившись долгой подготовкой к съемкам, ярые фанаты «Кино» перевернули пожарную машину, стоявшую рядом. Но как только музыкант вышел на сцену, толпа успокоилась и беспрекословно выполнила его просьбу.
«Сейчас мы раздадим вам всем спички. Берите по три штуки, когда я запою «Перемен!», чиркайте, огонек поднимайте вверх», — попросил Цой.
Во времена перестройки «Хочу перемен!» приобрела политический посыл и стала неотъемлемой частью различных митингов и акций. Однако, как уверял сам музыкант, он не ожидал политизации песни, потому что изначально в нее не закладывалась идея протестов. То же утверждали и музыканты группы «Кино». Георгий Каспарян утверждал, что песня написана не для толпы, а местоимение «наши» относилась к очень узкому кругу людей.
в отдельном репортаже
Виктор Цой, 1988 год
ТАСС
По словам генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева, 10 марта 1985 года в день смерти его предшественника Константина Черненко он позвонил председателю Президиума Верховного Совета СССР Андрею Громыко и сообщил, что Цой со сцены прямым текстом поет «Требуем перемен!». По версии Горбачева, Громыко ответил, что одобряет оценку ситуации и согласен с тем, что пора начинать перемены. Однако это заявление политика считают фактической ошибкой, потому что в 1985 году песня, скорее всего, еще не была написана, так как впервые прозвучала в 1986 году на фестивале Ленинградского рок-клуба.
В настоящее время эта композиция является одним из символов протеста в Белоруссии наряду с бело-красно-белым флагом. Еще до выборов в период агитации за кандидатов во время дня открытых дверей учреждений дополнительного образования в Минске звукооператоры включили песню в течение одной минуты. На семейном праздники присутствовали люди разных взглядов, в том числе оппозиционных. Звукооператоры были осуждены на десять дней ареста за мелкое хулиганство и неповиновение требованию должностного лица. В тот же день водители на улицах Минска стали массово включать песню в поддержку арестованных.
Культуролог Максим Жбанков в комментарии сайту Naviny.by назвал решение молодых людей «мужественным гражданским поступком».
«Власти боятся самоорганизации, а музыка — один из стимулов самоорганизации, один из мощных элементов возникновения коллективного переживания, чувства эмоциональной солидарности, которое уже проявляется в гражданском действии в Беларуси», — сказал он.
Сейчас «Хочу перемен!» звучит по всей Белоруссии из окон домов, машин и колонок во время протестов, а по некоторым данным радиолюбители глушат ей милицейскую частоту.
По мнению Жбанкова, в стране царит энергия неприятия и люди испытывают чувство собственной ненужности и фейковости тех, кто управляет страной.
«И возникает то, что Цой поддержал бы обеими руками, будь он жив: энергия несогласия, чувство собственного достоинства, понимание того, что лучшее в этой жизни мы делаем сами. Независимо от результата выборов выбор уже сделан — и он не в пользу этих ребят из системы, — заявил культуролог. — Песня Цоя остается золотой классикой именно потому, что она очень личная, лишена политтехнологических лозунговых лобовых заманушек, она не лечит, не учит. Автор, по сути, говорит людям то, что они знают, но не могут так спеть, подобрать такие слова. И тогда идет электрический ток, возникает энергия действия. Цой звучит в Минске, потому что мы хотим перемен».
Он объяснил, что символом желания перемен в Белоруссии стала песня, написанная в России почти 35 лет назад, потому что другие композиции оказались либо пораженческими, либо агитационными.
«Появилось много лирических заплачек вроде «Грай» Михалка, которая ни в коем случае не победная песня, а несчастная по настроению. Много создано песен про народное страдание, травматическое переживание общего идиотизма, подкрашенное алкогольным безумием. Фактически песни пораженческие, песни лузерские», — считает Жбанков.
