Цивилизация
К началу 1980-х годов положение Андрея Тарковского в мире советского искусства стало максимально двусмысленным. С одной стороны, он один из признанных лидеров мирового кино, его картины пользовались успехом на международных фестивалях, его имя стало нарицательным для интеллектуального кино. С другой — чем заметнее становилась его фигура, тем большую потенциальную опасность он как свободолюбивый художник мог представлять советскому строю.
Госкино не понимало, как обращаться с таким «сокровищем», которое попало ему в руки, и усложняло несносному гению работу, одновременно требуя показательных результатов.
Сложная работа над фильмом «Сталкер» и трудности с получением необходимого финансового и технического обеспечения легли тяжелым грузом на режиссера. В 1978 году, в ходе подготовки к съемкам, Тарковский перенес инфаркт, после чего снова переделал картину и смог довести ее до конца с третьего раза.
Съемки закончились в том же году, однако фильм вышел на экраны только в мае 1980-го. Советская пресса предпочитала не обращать внимания на «Сталкера» до тех пор, пока ему не достался приз экуменического жюри на очередном Каннском кинофестивале. В том же году Тарковскому присвоили звание Народного артиста РСФСР.
Можно только предполагать, насколько утомляла такая игра в «свой-чужой» автора, который строго относился к своей работе и старался лично проконтролировать все стадии кинопроизводства. Тарковский получил приглашение из Италии, однако не хотел уезжать без семьи, что создавало дополнительные трудности.
«Вчера был у Сизова. Он сказал, что проблема [председателя Госкино СССР Филиппа] Ермаша не в том, что он боится моего невозвращения (а будто бы даже наоборот — он говорит Сизову, что на меня можно положиться в этом смысле), а в том, что боится неприятностей на пути требований для меня и новых для Госкино: поездки, командировки с семьями, чего еще не было», — записал он в дневнике в январе 1980 года.
Основным помощником Тарковского за границей стал сценарист Тонино Гуэрра, работавший с Федерико Феллини и Микеланджело Антониони. Вместе со своей русской женой Гуэрра просил первые лица итальянского кинематографа требовать от советских властей выпустить Тарковского за границу. Решающую роль сыграло поручительство в благонадежности, подписанное другом семьи Николаем Шишлиным, который был влиятельной фигурой в ЦК.
Контракт с итальянской стороной на проведение съемок с участием Тарковского был подписан в марте 1982 года, после чего режиссер вместе с женой выехал в Италию. Его пятидесятилетие, которое отмечалось в том же году, прошло незамеченным официальной прессой, а снятый за границей фильм «Ностальгия» получил в Каннах приз за режиссуру, приз ФИПРЕССИ, а также награду экуменического жюри, но его автора опять оставили без главного приза.
Сам Тарковский позднее так сравнивал принципы кинопроизводства у себя дома и в Европе:
«Я впервые столкнулся с заграничными условиями работы. Разумеется, снимать фильм трудно везде, но трудно по-разному. Самая большая проблема здесь, на Западе, — постоянная нехватка денег, из-за чего возникает и нехватка времени. Чем дольше я снимаю, тем дороже это обходится. Здесь деньги играют, так сказать, роль самодержца. Дома я никогда не задумывался над тем, сколько что стоит», — признавался он.
Вместе с этим, Тарковский также рассказал о том, что ему было приятно работать с профессиональной итальянской съемочной группой. Тем не менее, он выражал опасение в связи с тем, что увиденная им экономическая зависимость «рискует стать в будущем формой киноискусства».
Писательница Ольга Суркова позднее вспоминала о том, что жена «всячески способствовала» невозвращению своего супруга домой.
«Ее манила «сладкая» западная жизнь, хотя она часто жаловалась Тарковскому, что не хватает денег. Хотелось жить роскошно! «Здесь все только на деньги считается», — огорчался он. Но казалось, что все еще впереди. Еще заживут безбедно, проекты Андрея расхватают продюсеры, и Лара, облачившись в Missoni, будет наслаждаться плодами его трудов», — рассказала Суркова в интервью «7 дней».
Летом 1983 года Тарковский отправил на имя Ермаша письмо, в котором заявил, что останется за границей, и попросил предоставить ему возможность вернуться в СССР через три года. В Госкино пришли к выводу, что подобный шаг «едва ли является» следствием неудачи в Каннах.
«Сосредоточившись на собственном эгоцентрическом понимании нравственного долга художника, Тарковский А.А. видимо надеется, что на Западе он будет свободен от классового воздействия буржуазного общества и получит возможность творить, не считаясь с его законами», — говорилось в докладной записке.
Во избежание прецедента, советские аппаратчики отказались выдавать подобное разрешение и попытались уговорить Тарковского вернуться. В частности, ему пообещали рассмотреть возможность реализации контрактов на постановку оперы «Борис Годунов» в Лондоне, а также фильма «Гамлет» на средства Стокгольмской частной киношколы. Несмотря на эти уговоры, а также на то, что в СССР остались его сын и мать, Тарковский был непреклонен.
«Когда отец уехал, меня вместе с бабушкой оставили в Советском Союзе заложниками. Я четыре года ждал, когда мне все-таки позволят увидеться с папой. Но советским властям, естественно, было невыгодно меня отпускать: они были уверены, что рано или поздно отец не выдержит и вернется. Ведь он очень сильно меня любил», — вспоминал его сын в интервью «Аргументам и фактам».
С родственниками Тарковский поддерживал связь по телефону. Ему даже удалось сохранить гражданство, которого лишали других «невозвращенцев», а также диссидентов. Но фигура режиссера, кажется, не несла для советских чиновников негативных политических ассоциаций, поэтому они относительно спокойно воспринимали то, что Тарковский открыто заявил о своем решении на встрече с журналистами в 1984 году. Тем не менее, после знаменитой пресс-конференции фильмы режиссера были запрещены к показу на родине.
«Хотя Андрей не отказывался от советского гражданства. Он просил власти продлить рабочую визу, разрешив выехать к нему Тяпе с Анной Семеновной. Рассказывал на пресс-конференции в Милане о своей горестной судьбе художника, но не делал никаких политических заявлений. Думаю, не только потому что в Москве оставались заложники, он вообще трудно осваивал это решение», — рассказывала потом Суркова.
Имя Тарковского успело вернуться на его родину в последний год жизни режиссера. Врачи диагностировали у него рак легких 13 декабря 1985 года. Узнав о его состоянии, власти СССР сняли запрет на демонстрацию его фильмов и выпустили в Италию его сына. Тарковский умер 29 декабря 1986 года. В 1990 году он был посмертно удостоен Ленинской премии.
