Цивилизация
Время колокольчиков
30 лет назад, 17 февраля 1988 года, ушел из жизни СашБаш — поэт и музыкант Александр Башлачев.
Биографию СашБаша можно уместить в один абзац: родился в Череповце — умер в Ленинграде, носил колокольцы на шее, играл на гитаре, писал стихи, пел на «квартирниках» и рок-фестивалях, любил The Doors и Аквариум, дружил с БГ, Кинчевым, Шевчуком, Ревякиным, Троицким. СашБаш выбросился из окна в 28 лет. Через полгода появился на свет его сын Егор.
Как ветра осенние
Символ «поколения дворников и сторожей» (определение появилось с легкой руки БГ — Газета.Ru) — Башлачев написал около 70 песен и сыграл более 120 концертов.
«Сентябрь 1984 года. Разгар очередных гонений на рок. ...Мы сидели там, слушали «ДДТ», и он мне немного рассказал о себе. Двадцать четыре года, родом из Череповца, окончил факультет журналистики Уральского университета в Свердловске, работает сейчас корреспондентом районной газеты «Коммунист». Раньше писал тексты для местной группы «Рок-сентябрь»... …«Рок-сентябрь» послал свои магнитофонные записи на русскую службу «Би-би-си», и диск-жокей Сева дал их в эфир. Радость в Череповце была недолгой: музыкантов вызвали «куда следует» и запретили играть рок. ...Эта удачная акция дала право кому-то из Отдела культуры произнести знаменитые слова: «У нас в Череповце с рок-музыкой все в порядке – у нас ее больше нет» (из воспоминаний Артемия Троицкого).
Все от винта
«Я сказал, что ему надо поскорее ехать с гитарой в Москву и Ленинград: песни там примут «на ура»... Башлачев слушал это все с детским, обрадованно-недоверчивым выражением лица. Леня Парфенов не без иронии его подбадривал... Спустя пару лет Саша рассказал мне, что возвращался домой глухой ночью, распевая песни, подпрыгивая и танцуя – как в кино иногда показывают очень счастливых людей» (из воспоминаний Артемия Троицкого).
Не позволяй душе лениться
«В начале года Александр писал бабушке: «Читаю твою открытку и думаю – раньше для меня эти слова были пустыми пожеланиями. А теперь скажу тебе – все они сбылись. Я живу замечательно. В моих делах – успех. Личное счастье есть. Радости в жизни столько, что огорчаться просто некогда. Небо надо мной гораздо чище, чем над многими людьми, живущими, не зная зачем. А в душе весна, как у всех, кто свою душу не душит. В общем, я совершенно счастливо живу. Пишу песни, пою, людям от них легче жить, это правда. Часто езжу в Москву, там выступаю, много интересных и хороших людей вокруг меня... Много планов, идей, времени на жизнь отпущено мало, надо всё успеть. Много лет я спал, пора работать. Чем больше работаешь, тем меньше устаешь, я это понял. Словом, пою – людям спать не даю! В апреле приеду, приеду на пироги, обязательно. Скучать некогда, но по дому и по тебе соскучился» (из книги Льва Наумова «Александр Башлачев: человек поющий»).
Посошок
«Лето-осень 85-го. Мне кажется, это был пик его вдохновения. Сначала он написал «Посошок» – похоже, самую любимую свою песню, увенчанную печальной формулой, применимой и к нему самому, – «Ведь святых на Руси только знай выноси»...
...К сожалению, когда говоришь, о чем песни Башлачева, часто приходится прибегать к «пафосным», девальвированным едва ли не до уровня кича понятиям, вроде «русская душа», «вера и надежда», «любовь и смерть», «духовная сила»... Конечно, это не Сашина вина. Напротив, он один из немногих, кто взял на себя смелость и сказал в роке истинное слово об этих вечных, но затертых ценностях» (воспоминания Артемия Троицкого).
Палата №6
3 ноября Александр устроился на работу в легендарную котельную «Камчатка». В его трудовой книжке появилась запись: «Городской ремонтно-строительный трест № 1 УКР. Зольщик». Вспоминает Сергей Фирсов: «Реально трудился он одни сутки, а так был «в творческом отпуске», как мы тогда говорили. Был на «подвесе», официально числился на «Камчатке», а деньги за него другой получал. Иногда он приезжал, забирал деньги». Анатолий Соколков, более известный как «Начальник», так написал о Башлачёве: «Вокруг Сашки вообще очень много народу роилось. Никто не знает, что он приедет (в котельную), а народ уже сбегается со всего города. Саня постоянно пел. Приходит – сразу берет гитару. Он был человек очень веселый. Он пел куплет своей песни, потом вставлял куплет Гребенщикова, потом куплет Цоя. Он очень любил их дразнить. То есть он переделывал их песни на русский народный манер. Много было таких переделанных песен: «Бездельник» цоевский совершенно на другой мотив» (из книги Льва Наумова «Александр Башлачев: человек поющий»).
Сядем рядом
«Январь стал самым активным концертным периодом для Башлачёва. Несмотря на то что он говорил, что «в Москве можно жить, а в Ленинграде стоит жить», выступал он больше в Москве. По словам Анастасии Рахлиной, в это время он сыграл рекордное количество концертов, в результате чего ему позвонил Артемий Троицкий и порекомендовал уехать, так как Александр привлек внимание Комитета государственной безопасности.
...Однажды зимой Башлачев и Анастасия Рахлина ночевали в котельной «Камчатка». Анастасия вспоминает: «Я проснулась ночью оттого, что Сашка не спал. И он как-то понял, что я проснулась, хотя я просто открыла глаза. И вот тогда он что-то сказал про то, что он хочет умереть. Единственное, что я нашла тогда ответить, это: «Давай тогда вместе», – потому что подумала, что, по крайней мере, меня тогда предупредят. Он сказал: «Ну, давай» (из книги Льва Наумова «Александр Башлачев: человек поющий»)
Вишня
13 мая вечером Александр уехал в Череповец. Там он написал последнюю из сохранившихся «крупных» песен – «Вишня».
«Он сказал, что не может больше писать песен. Что не может даже исполнять старые. «Вот так, не могу, и все», – отвечал он нехотя, глядя куда-то вниз. В будущем – может быть, но пока... «Я не должен этого делать». Я не стал его расспрашивать – это было бы жестоко и не по-дружески. Скорее всего, дело в том, что последние два года (те самые всего-навсего два года, за которые он написал практически все свои песни!) он жил в таком нечеловеческом напряжении творческих сил, чувств и нервов, что их истощение не могло не наступить. Он отдал слишком много и слишком быстро» (из воспоминаний Артемия Троицкого).
Ржавая вода
«После концерта (8 февраля) я пошел домой с гитаркой и, уже отходя от ДК, увидел Саню. ...Я позвал его заночевать у меня... Он ничего не ел уже... Мясо не ел, говорил, что не может есть. Жили тогда тяжело. Для Ольги, жены моей, было непонятно, что человек к ужину так отнесся. Тем более, видно было, что он давно не ел... Единственное, что мне удалось сделать, – это заставить его переодеться в другую одежду. Мы сняли с него ватные штаны, он помылся. Мы дали ему майку, джинсы моего товарища... У него была депрессия, ничего он не мог с собой поделать, как его ни бодрили... Он говорил, что вообще не переносит юмора в стихосложении, в песнях. Это – подмена истины, по его мнению. Мы говорили о языке, об алфавите, о том, как он это все видит, представляет. ...Я еще раз подчеркну, что Башлачёв был очень тонким, ранимым, чутким и от этого, конечно, страдал... (из воспоминаний лидера группы «Калинов Мост» Дмитрия Ревякина).
Влажный блеск ваших глаз
«Понимаете, самое главное, когда человек скажет: «Ты спел, и мне хочется жить», – мне после этого тоже хочется жить. А вот когда человек говорит: «Мне не хочется жить», – я бессилен... Если мне плохо и ко мне придет кто-то, кому тоже плохо, нам не станет от этого хорошо. Мне не станет хорошо оттого, что кому-то плохо. Мне – не станет. Поэтому нытик разрушает, не создает. Но раз он уже ноет, значит, у него уже болит, значит, он запоет в конце концов. Своей болью запоет он. Когда человек начал петь, это был плач сначала» (из интервью Башлачева).
