Цивилизация
Гонщик Максим Авдеев (Игорь Петренко) отошел от дел, но иногда участвует в гонках. Во время случайной встречи владелец компании, в которой его жена (Надежда Михалкова) работает бухгалтером, бизнесмен Полонский (Сергей Насибов) жалуется Максиму на сложную обстановку, которая может повлиять и на его супругу.
И Авдеев соглашается перевезти некий груз, но попадает в аварию и оказывается за решеткой за транспортировку наркотиков. Жена пытается его спасти, отдав следователю свидетельства того, что Полонский отмывает криминальные деньги. Но она погибает в аварии, подстроенной подручными бизнесмена, сам Авдеев отправляется за решетку на двенадцать лет, а их дочь кто-то усыновил. И освободившийся Максим пытается найти своего ребенка и наладить с ним отношения, что будет совсем непросто.
На Первом канале начался показ восьмисерийного фильма Сергея Газарова «Чужая дочь» — вдохновленная «Форсажем» история про отцов и детей в условиях развивающегося капитализма.
Российские сериалы почему-то часто начинаются с зарисовок из жизни богатых, более подходящих для фильма об обитателях, например, Беверли-Хиллз. Герои живут, что называется, полной жизнью, у них просторные квартиры, хорошие и дорогие машины, интересная работа, за которую заодно еще и неплохо платят.
Выглядит это введение в сюжет как сказка, но, с другой стороны, сценаристы – как и зрители – хорошо помнят волшебный эффект от добравшихся до советских экранов многочасовых шоу вроде «Богатые тоже плачут» или «Санта-Барбара» и явно пытаются изобразить такую жизнь, которую хотела бы для себя большая часть аудитории. Грязь отечественной глубинки из, допустим, «Левиафана» в эту концепцию укладывается плохо, но, в принципе, подходит для какого-нибудь сериала о криминальных наклонностях населения. Такие тоже случаются.
Кадр со съемок сериала «Чужая дочь»
Пресс-служба «Первого канала»«Чужая дочь» как раз и начинается с традиционного описания семьи, у которой все, по большому счету хорошо – если, конечно, не копаться в деталях. Глава семейства отошел от участия в опасных гонках, но явно скучает по любимому делу – не просто же так его совсем маленькая дочь знает, как протирать клапана, считает лучшим другом старенький мотоцикл и любит проводить время со старым механиком (Андрей Смоляков).
Ну а супруга работает главным бухгалтером в очень сомнительной конторе, причем об этой сомнительности она прекрасно осведомлена – нужные для разоблачения противоправной деятельности файлы аккуратно сложены в отдельную папочку на компьютере. Хорошо хоть, что на рабочем.
В общем, уже по описанию персонажей становится понятно, что ничего хорошего семью Авдеевых не ждет
— либо папа разобьется во время очередной гонки, либо мама сядет надолго.
Правда, справедливости ради следует уточнить, что понятно это становится примерно к середине первой серии, когда события развиваются необратимо, а скорый и справедливый суд вкупе с заботой начальника о сохранении производственной тайны неумолимо приведут конкретно эту ячейку общества к неблагополучному концу.
Это еще один штамп современных многосерийных мелодрам (даже маскирующихся под криминальный триллер) российского производства – герои погружаются в пучину отчаянья благодаря обстоятельствам, бороться с которыми не могут или не хотят. Обстоятельства эти, как правило, предельно вычурны и словно бы искусственно сконструированы, но непреодолимы — даже если бы у персонажей было бы время на раздумья.
Впрочем, если бы «Чужая дочь» обошлась только этими штампами, она могла бы просто стать еще одной мелодрамой – их много, конечно, но все они пользуются определенным зрительским интересом.
Другое дело, что поначалу сериал пытается играть на совсем другом поле, которое для мелодрамы подходит очень опосредовано – то есть пытаться имитировать кинофраншизу «Форсажей» с мощными машинами, отчаянными пилотами и нарушением всех мыслимых и немыслимых законов физики в процессе вождения.
Получается не очень хорошо – бюджета фильмов с Вин Дизелем у создателей «Чужой дочери», очевидно, нет, а потому перевозка наркотиков на гоночном автомобиле становится настолько неубедительной, что лучше бы на ее месте был еще какой-нибудь заезженный, но привычный российской аудитории штамп.
