Цивилизация
В южном американском штате идут сражения конфедератов и северян. Пока рядом взрываются пушечные ядра, маленькая девочка в аккуратном платье (Уна Лоуренс) собирает в лесу грибы — а находит раненого солдата-янки (Колин Фаррелл). И отводит его в свой пансионат — красивый колониальный особняк с колоннами и запущенным садом, где строгая госпожа Марта Фарнсворт (Николь Кидман) и уставшая воспитательница Эдвина (Кирстен Данст) учат пятерых девочек (включая героиню Эль Фаннинг) хорошим манерам.
Сначала барышни решают, что раненого врага нужно отдать патрулю южан. Потом думают, что по-христиански было бы вернее его сперва подлечить.
А затем соглашаются, что неплохо бы иметь в хозяйстве мужчину, который будет, цитата, «поливать все цветы». И начинают наряжаться, громко смеяться и еще больше приглядывать друг за другом — все же война.
Если фильм Копполы что-то выиграет, мир, скорее всего, перевернется:
у самого нежного режиссера своего поколения вновь получился искрометный и воздушный, но явно не обладающий достаточным весом для каннского жюри фильм.
Впрочем, в его невесомости есть своя прелесть. Он не зовет ни на какие баррикады, как, например, показанный вне конкурса сериал «Вершина озера».
Сложно ведь заподозрить в артикулированном феминизме фильм, все беды героинь которого — в их собственных чувствах.
Хотя спрос на переосмысление роли женщины в большом кино на фестивале ощущается: днем раньше у критиков, например, вызвал особое возмущение «Роден» Жака Дуайона. В нем воспроизводится вечная, но давно потерявшая свое очарование матрица биографического фильма о великом муже своей эпохи.
Страстно творил, неочевидно любил, изменял жене, спал со всеми подряд. Смотреть такие байопики больше неинтересно ни женщинам, ни мужчинам.
Радикально нового прочтения сценария фильма «Обманутый» с Клинтом Иствудом «Роковое искушение» тоже не предлагает. Оригинал 1971 года был устроен довольно хитро. Например, его реклама эксплуатировала образ Клинта Иствуда с револьвером, но на самом деле тот ни в кого не стрелял — и это не спойлер, потому что фильм Копполы не является ни дословным ремейком фильма Дона Сигела, ни точным переложением оригинального романа Томаса Куллинана. А мужчина в картине с Иствудом был жертвой куда в большей степени, чем женщины, которым в ней неявно отводилась роль сексуальной угрозы: семидесятые — время расцвета жанра sexploitation.
Поэтому фильм Копполы, казалось бы, выходит в самое подходящее время, чтобы перевернуть шахматную доску. Но вместо соперничества с маскулинным кино прошлого
режиссер, кажется, предпочитает тяжбу с «Антихристом» Ларса фон Триера — другой историей про таинственный лес, где мужчина и женщина боролись со своими сексуальными демонами, призывая в помощь Библию и богатую европейскую культуру очистительных страданий.
Героини «Рокового искушения» ведут себя похожим образом: учат французский, музицируют, не щадя девичьих рук работают в саду и носят белоснежные платья, а каждую свою уступку симпатичному пленнику объясняют христианскими мотивами. Тем не менее фон Триер метко использует метафоры из животного мира, а Коппола от них отказывается — хотя сравнения с козлом в огороде, волком в овечьей шкуре и лисом, повадившимся воровать кур, напрашиваются сами собой.
Но Коппола выбирает для аллегорий образ не леса (вполне мужской), а дома (женский) — и с помощью света, теней и мелких деталей показывает, как меняется среда обитания героинь, когда в ней появляется чужак.
А там, где Ларс фон Триер доходит до крайностей, Коппола лишь хихикает — и в этом, очевидно, есть мудрость. Режиссер снова обманывает ожидания зрителя — но на сей раз, в отличие от «Элитного общества», это скорее комплимент. Вместо напрашивающейся кровавой расправы — остроумная психологическая игра.
Вместо манифеста освобождения женщин от мужчин — безжалостная раздача всем сестрам по серьгам.
Вместо отчаянного надрыва — колкие шутки. Вместо поиска виноватого — констатация факта, что виновата во всем природа, чтобы отгородиться от которой и построен белый дворец. Наконец, вместо фестивальной глубины (до нее, если честно, имеет смысл докапываться лишь журналистам, которым без этого просто нельзя) — просто легкомысленное любование двумя выдающимися женщинами, пятью милыми девушками и одним ирландским мужчиной. Коппола даже не заставляет их играть, что особо заметно в сравнении с «Убийством священного оленя» Йоргоса Лантимоса, где тоже есть Кидман и Фаррелл.
Коппола просто веселится — и ее смех заражает. На всякого мудреца довольно простоты, а уж на дочь мудреца — и подавно.
