Цивилизация
Режиссер Гарет Эдвардс — автор картины «Изгой. Один», спин-оффа киносаги «Звездные войны» — прославился не сегодня. В конце 90-х он снял высокобюджетный триллер «Годзилла», а затем практически в одиночку снял фантастическую ленту «Монстры», где выступил не только в качестве режиссера, оператора, сценариста и художника-постановщика, но и как специалист по визуальным эффектам.
Картина, снятая на недорогую камеру Sony EX-3, окупилась в мировом прокате более чем в 10 раз, получила международное признание и открыла Гарету путь в Голливуд. С тех пор тамошние студии наперебой приглашают его занять режиссерское кресло на очередном крупнобюджетном проекте, надеясь услышать формулу успешного блокбастера из первых уст.
Накануне выхода «Изгоя» в онлайн-прокат (в России фильм будет доступен на сервисе ivi.ru) Гарет Эдвардс рассказал «Газете.Ru» о работе над самой громкой картиной в своей жизни, о том, в какой футболке ходит Марк Хэмилл, и о том, как Джордж Лукас может довести вас до слез.
— Гарет, расскажите, как началась ваша история, связанная со съемками новой части «Звездных войн»? Как вы попали в этот пул режиссеров?
— Изначально «Изгой-один» должен был стать фильмом гораздо меньшего масштаба. Во время переговоров со студией мне все время приводили в пример фильм «Район номер 9» Ника Бломкампа. Его ставили в пример как малобюджетный фильм с впечатляющим визуальным рядом. Если помните, я однажды сделал похожее кино.
Это был мой первый фильм «Монстры» — успешная картина, снятая за $500 тыс., все визуальные эффекты к которой я сделал сам.
Возможно, это и стало причиной, по которой студия Disney начала вести со мной переговоры. Незадолго до начала подготовительного процесса я встретился с главой отдела разработки проектов в Lucasfilm. Мы с ней очень подружились на почве безграничной любви к «Звездным войнам». Я поделился с ней историей о том, как в день своего тридцатого дня рождения посетил дом Люка Скайуокера в Тунисе. Помню, я тогда остался там ночевать и пить голубое молоко, совсем как Люк.
Так вот, мы начали обсуждать идею приквела «Звездных войн», и я понял: вот он шанс, который выпадает раз в жизни. Так обрадовался самой мысли о том, что я, возможно, смогу снять «Изгой-один», что даже не подумал о том, какая ответственность свалится на мои плечи. Да и вообще, эта мечта была так от меня далека, что раньше мне и в голову бы не пришло, что меня все-таки утвердят. Я думал, студия Disney общалась со многими разными режиссерами, и каждую ночь представлял, как мне скажут: мол, извините, но мы решили отдать проект другому режиссеру. Но нет, оказалось, что они сразу обратились только ко мне, так что мне просто несказанно повезло.
— С чего вы решили начать подготовку к запуску производства проекта? Что послужило отправной точкой?
— Первое, что я сделал в роли новоиспеченного режиссера, — организовал киномарафон «Звездных войн» в офисе Lucasfilm, собрав там всю команду по разработке «Изгоя» во главе с Джоном Ноллом. Все фильмы мы смотрели на новых экранах с разрешением 4k. Будьте уверены, что нигде на земле не относятся к просмотру этой саги трепетнее, чем в Lucasfilm.
Всем членам команды я раздал блокноты с ручкой, чтобы было удобнее записывать комментарии во время киносеанса. К тому времени, как закончился фильм, начались титры и включился свет, мы поняли, что ни один из нас не написал ни единого слова.
Все мы впали в некий транс, ведь невозможно смотреть «Звездные войны», не возвращаясь в детство. В конце просмотра мы все переглянулись и поняли, насколько же высоко замахнулись. В тот момент я осознал: есть только две возможности — испугаться и свернуть с пути или рассказать историю и постараться найти отклик в сердцах миллионов фанатов. Я считаю, нужно всегда двигаться вперед, навстречу поставленной цели. Я должен был хотя бы попытаться сделать нечто похожее на оригинальный фильм.
Мы позаимствовали много интересных идей из «Новой надежды» и попытались отобразить их в нашем собственном фильме. Например, история Люка Скайуокера — это история мальчика, который жил в мирном доме и мечтал присоединиться к войне. Так, мы подумали: а почему бы нам не рассказать историю о девочке, которая растет на войне и мечтает вернуться в мирный дом?
— Какие приметы вашего собственного режиссерского почерка можно увидеть в «Изгое»?
— Думаю, мы сделали кое-что стилистически необычное, чего не было в оригинальных фильмах. Я имею в виду
документальный стиль, которым мы разбавили классическое повествование художественного фильма.
Мы вместе с оператором бегали по площадке с ручной камерой, стараясь транслировать зрителю чувство, как будто он сам оказался на поле боя вместе с солдатами. Кстати, для создания нужной атмосферы мы с Грегом Фрейзером (оператор картины. — Газета.Ru) решили вставить линзы 70-х годов в современные цифровые камеры. Мне показалось это правильным ходом — показать аудитории более реалистичную версию «Звездных войн».
Всем нам сейчас очень хорошо знакомы военные документальные кадры, которые крутят по телевизору, где показывают трупы, танки и оружие, — все это было в начале «Изгоя». Документалистика и военная фотография в художественном кино — вот, наверное, мои фирменные приемы. В остальном я старался придерживаться классического рассказа «Звездных войн», заимствованного из 70–80-х годов.
— Поделитесь самым запоминающимся моментом с площадки?
— Знаете, прекрасных моментов было несметное множество, но я расскажу вам про тот, что навсегда останется в моем сердце (смеется). В один из съемочных дней я что-то увлеченно обсуждал с Фелисити (Фелисити Джонс, исполнительница одной из главных ролей. — «Газета.Ru»), как вдруг заметил Марка Хэмилла, разгуливающего по павильону. Он как раз был занят в «Эпизоде VIII», который снимался неподалеку. В какой-то момент все слова Фелисити начали звучать где-то далеко — я засмотрелся на Марка и сказал ей:
«Не хочешь пойти познакомиться с Люком Скайуокером?»
Мы подошли к Марку — и, хотите верьте, хотите нет, Марк стоял передо мной в футболке с моей «Годзиллой». Может, это была случайность, а может, Марк хотел меня таким образом поддержать — не знаю. Но случай этот я никогда не забуду.
— Фильм затрагивает темы глобализации и терроризма. Насколько важно поднимать подобные темы в современных фильмах?
— Думаю, необходимо открыто говорить о человеческих страхах в целом. «Звездные войны» — это ведь не мир, это Галактика. Я, как режиссер, не сажусь и не думаю о том, как бы мне отразить в своем фильме какую-то определенную политическую ситуацию, иначе мое кино получится скучным. Франшиза «Звездных войн» всегда была классической и безвременной, и с прошлым у нее всегда было больше общего, чем с будущим. И
Джордж Лукас всегда черпал вдохновение из истории, мифологии и сказок, рассказанных людьми.
Именно поэтому «Звездные войны» и кажутся такими близкими людям любого возраста. Многие истории повторяются из поколения в поколение на протяжении тысяч лет. Думаю, главной идеей в истории Джорджа является то, что люди не меняются, и тут уже неважно, что общего у фильма с современным миром.
Мы всегда находимся в кругу революции, власти, коррупции, снова революции.
Это и есть то, что ассоциирует «Звездные войны» с Сопротивлением и Империей. До тех пор пока существуют люди, они будут рассказывать истории, потому что мы продолжаем делать все те же ошибки.
— Вы в своем фильме не разделяете людей на черное и белое, вы оправдываете их и пытаетесь понять каждого… Думаете, в мире не существует абсолютного зла?
— Я не думаю, что про кого-то можно сказать, что он просто «плохой», а мы «хорошие». Так вы никогда не решите никакую проблему. Вам нужно попытаться увидеть каждого человека с другой стороны. Это и есть путь к развитию. Когда я набираю персонажей в фильм, слежу за тем, чтобы даже очень плохие парни чем-то оправдывали себя, объясняя, почему они делают то, что делают. Многие плохие люди просто думают, что имеют право на все поступки, что совершают, и моя цель — докопаться до мотивов этих поступков. В то же время
каждый должен понимать, что и герои порой могут ошибаться.
Во времена интернета и глобализации к нам в мозг поступает слишком много категоричной информации. Нам нужно научиться смотреть на все трезво.
— Насколько тяжело было определиться с тем, сколько экранного времени отвести Дарту Вейдеру?
— Мне было достаточно сложно понять, насколько сильно я хочу углубляться в предыдущие фильмы, хотя они и мои любимые. На ранних стадиях подготовки мы проговорили с людьми из Lucasfilm, что «Изгой» не должен состоять из сплошных приветов фанатам, это должен быть отдельный целостный фильм, который будет существовать сам по себе и который им понравится. Мне хотелось, чтобы зрителям полюбились новые герои, которых, быть может, будут вспоминать и через тридцать лет, как фильмы Джорджа Лукаса! Хотя кое-какие сюрпризы я для фанатов, конечно, приготовил. И, кстати, Дарта Вейдера у меня вновь озвучил Джеймс Джонс.
— Гарет, говорят, вы всегда заботитесь о своих актерах и никогда не позволяете им играть на зеленом экране без реквизита и декораций...
— Да, декорации необходимы всегда — причем не только для актеров, но и для камеры. Когда передо мной стоит зеленый экран, я чувствую себя слепым, не зная, что на нем нарисуют на постпродакшене. Обычно когда ты снимаешь сцену в космосе, вокруг построенного космического корабля вешают зеленый экран, ведь
даже голливудские кинематографисты еще не научились снимать в настоящем космосе.
На такой съемке зачастую приходится вертеть корабль на компьютере. Нам же повезло: у нас был бюджет компании Disney, и мы смогли позволить себе огромные жидкокристаллические LED-экраны, вроде тех, что вы можете увидеть на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Мы создали для них специальную анимацию и расставили вокруг корабля. Во время съемки актеры смогли увидеть, куда они летят, а операторская команда смогла снимать космос из иллюминаторов. Вообще, многое из того, что вы видите в «Изгое», — это как раз и есть те самые экраны, а не зеленый экран.
— Что вы почувствовали, когда вам позвонил Джордж Лукас, чтобы поделиться мнением о фильме?
— Я заплакал. Впервые за долгое время, для меня это стало неожиданностью. А когда Джордж сказал, что «Изгой» ему понравился, земля, кажется, содрогнулась и я потерял дар речи.
