Цивилизация
Сегодня уже никто не вспоминает, что слово «зомби» пришло в массовую культуру с острова Гаити — именно так называли воскрешенных колдунами мертвецов, утративших волю и полностью подчиняющихся хозяину. В современной культуре границы этого образа порядком размылись. Зомби называют любых умертвий, которые передвигаются жутковатой походкой, утробно рычат и планомерно покрываются струпьями. В последнее время в кинематографе этот образ переживает интенсивные метаморфозы. «Газета.Ru» напоминает об истоках и анализирует нынешний статус живых мертвецов.
Медленные зомби
Началось все еще в 30-х, когда легендарный Бела Лугоши сыграл в «Белом зомби» — экранизации романа Уильяма Сибрука и первом зомби-хорроре в истории, который еще опирался на изначальную вудуистскую концепцию. Тема живых мертвецов тогда успеха не возымела и в современной истории отозвалась разве что названием первой группы шок-рокера (и выдающегося режиссера) Роба Зомби White Zombie.
По-настоящему коммерческий потенциал полуразложившихся гостей с того света раскрылся спустя три с лишним десятилетия — благодаря «Ночи живых мертвецов», первому фильму Джорджа Ромеро. Для американца зомби стали метафорой расизма, капитализма, общества потребления и т.д. Ярость и пыл, вложенные автором в этот образ, заразили зрителей, медленные зомби Ромеро стали хрестоматийным и наиболее частым способом изображения умертвий в кинематографе. Содержание этих героев с мертвыми мозгами, впрочем, менялось, а вернее сказать — нивелировалось. Уже в трилогии «Зловещие мертвецы» в конце 90-х зомби превратились просто в мистических и немного потешных противников главных героев.
Быстрые зомби
В 2002 году в прокат вышел фильм «28 дней спустя» Дэнни Бойла — самый яркий и популярный пример нового взгляда на зомби. Строго говоря, герои картины не совсем укладываются в это определение. Они жертвы вируса, что весьма характерно для фильмов нулевых, когда активно обсуждалась вероятность химического или ядерного апокалипсиса. Впрочем, в традиционном виде зомби тоже начали ускоряться. В первую очередь в ремейке ромеровского «Рассвета мертвецов» — режиссерском дебюте Зака Снайдера, в котором он разогнал ходячие трупы до реактивной скорости и полностью изменил стратегию и тактику выживания главных героев. Полностью новый тип умертвий пока не прижился, но и не потерялся — «быстрых» мертвецов последний раз мы видели в эпической «Мировой войне Z» (где речь, правда, тоже шла о вирусе»), которая сейчас дожидается сиквела.
Чувствительные зомби
Это скорее казус, но уж больно обаятельный. В 2013 году на экраны вышел фильм Джонатана Левина «Тепло наших тел» — экранизация подросткового бестселлера Айзека Мариона. Там речь шла о некой поразившей Землю чуме, под воздействием которой люди сначала умирали, а потом начинали бродить по свету в поисках теплой и кровавой пищи.
На деле же книга Мариона и фильм Левина — вариация на тему Ромео и Джульетты, в которой рассказ ведется от имени героя, переживающего смерть и новое рождение под воздействием большого и чистого чувства. Очевидно, что авторы позволили себе абсолютно святотатственное отступление от канона (мозг героя не мертв, у него сохранился «внутренний мир»), но сделали это настолько ловко, что ругать их за это рука не поднялась почти ни у кого из рецензентов.
Новые люди
Русское название выходящего на этой неделе в прокат фильма «Новая эра Z» спекулирует на мнимом родстве с «Мировой войной Z», а в оригинале имеет заглавие «Та, что приносит дары» и родословную свою ведет от другого выдающегося образца жанра — романа Ричарда Мэтисона «Я — легенда» и (в гораздо меньшей степени) его экранизации с Уиллом Смитом. Строго говоря, у Мэтисона речь шла вообще не про зомби.
Умертвия, с которыми сражался герой книги, во-первых, появились в результате заражения вирусом, а во-вторых, куда больше по родовым признакам напоминали вампиров. Однако принцип их существования был вполне ромеровским — бездумное, основанное на инстинктах пожирание выживших. Мэтисон стал одним из первых, кто предположил, что монстры могут быть не катаклизмом, нуждающимся в устранении, а новой ступенью эволюции.
Примерно на тех же позициях стоят и авторы «Новой эры». Ее героиня — вежливая девочка Мелани, влюбленная в мифы Древней Греции, но, увы, инфицированная грибком, который превратил в зомби население планеты. Несмотря на острые зубы и кусательный рефлекс, Мелани — однозначная героиня, способная так или иначе если не примирить, то устроить плавный переход из одной формации в другую. Ну а ассистируют ей в этом блистательные взрослые — Джемма Артертон, Пэдди Консидайн и Гленн Клоуз.
