Цивилизация
10 декабря в российский прокат выходит фильм Анны Меликян «Про любовь» — альманах о любви в большом городе, который объединяет лекция об этом чувстве, которую читает на «Стрелке» героиня Ренаты Литвиновой. В отличие от предыдущих картин, где режиссер снимала в основном малоизвестных артистов, здесь героев сыграла целая череда звезд — от Владимира Машкова до Александры Бортич и Евгения Цыганова. Когда картина была представлена в конкурсе «Кинотавра» (где получила Гран-при), Меликян говорила, что после авторских «Русалки» и «Звезды» решила сделать коммерческое кино. «Газета.Ru» встретилась с режиссером, чтобы узнать, что она имела в виду.
— С самого начала вы говорили, что «Про любовь» — это ваш шаг в сторону коммерческого кино. Что имелось в виду?
— Я вообще могу говорить все что угодно (смеется). Коммерческая картина или нет, мы узнаем только после выхода картины в прокат, когда она соберет миллионы этих волшебных бумажек. Пока же это, конечно, только мои предположения. Мне кажется, что я сделала не коммерческий, может быть, но максимально зрительский фильм, доступный людям, которые ходят в кинотеатры.
— Мне кажется, что и ваши предыдущие фильмы были вполне зрительскими...
— Ну да, но они, вероятно, были адресованы тому зрителю, который не ходит в кинотеатры, и потому были не слишком успешны в прокате. В этот раз, как мне кажется, картина получилась более яркой, хотя это по-прежнему абсолютно мое кино.
— Это вы верно заметили. Постер настраивает на легкую романтическую комедию, а на деле оказывается...
— Что это комедия, но не романтическая.
— Да и не совсем комедия, если честно.
в отдельном репортаже
— Послушайте, ну это же все-таки армянское кино, там обязательно должна быть грустинка. Это комедия, но с мудрыми печальными глазами. Первый зритель, которому я показывала картину, весь фильм смеялся до слез. А когда пошли титры, он так помолчал немного и сказал: «Какое грустное кино» (хохочет). Но это вообще традиционный эффект от моих фильмов: сначала все много смеются, а потом в финале кто-то умирает, и все плачут.
В «Про любовь» никто не умирает, но ощущение безысходности тоже, конечно, есть.
Это что-то подсознательное, наверное. У меня ведь очень личные фильмы, а я очень веселый человек, но в то же время во мне есть какая-то вселенская грусть (улыбается). А вообще, если честно, я про все это не думала — просто хотелось похулиганить.
— Решив сделать комедию про любовь, вы имели в виду какие-то образцы жанра?
— Да нет, ни на что я не ориентировалась. Вернее, не совсем так. Я уже много раз рассказывала, что полнометражный фильм «Про любовь» вырос из двух одноименных короткометражек, которые я делала для благотворительного аукциона Action Светланы Бондарчук. Когда я делала первый короткий фильм — вообще без бюджета, — то моим референсом был «Манхэттен» Вуди Аллена. Мне нравится, что там все время говорят про секс, но при этом там ничего не показывают.
Это самое целомудренное кино, какое можно представить, но при этом какое-то невероятно эротичное.
В общем, когда я взялась за полный метр, то ориентировалась уже на стилистику этих короткометражек. Хотелось сделать что-то легкое, откровенное, хулиганское — про мужчину, женщину, любовь, секс. Но при этом у нас в фильме всего один поцелуй. Мне нравится, что у меня получился фильм о любви, в котором никто не занимается сексом и даже не признается в любви.
— У вас в «Звезде» был англоязычный саундтрек, а в новом фильме звучит только российская музыка. Почему это принципиально?
— Нам хотелось сделать интерактивное кино, дать зрителю массу какой-то дополнительной информации. В случае с музыкой это вылилось в то, что у нас все музыканты появляются в кадре, если вы заметили, сначала даже хотели давать каждому сноску из «Википедии», но в итоге остановились на том, что они просто подписаны титрами.
— Идея со сквозной лекцией героини Ренаты Литвиновой о любви тоже возникла из соображений интерактивности?
— Да, конечно. Я же сначала хотела сделать альманах — просто доснять несколько короткометражек к тем, что есть. А когда мы решили как-то объединить эти истории, то возникла идея с лекцией. Причем у нас было много вариантов сквозной линии, и лекция меня сперва пугала — казалось, что это какая-то нудятина. Ведь обычно это стоит какой-то дядька и что-то очень скучно говорит. Но возникла кандидатура Ренаты, а на нее можно смотреть бесконечно, что бы она ни говорила. И дальше уже все сложилось наилучшим образом. В процессе поиска лектория я увидела фотографию с какой-то лекции на «Стрелке» и поняла, что это то, что надо. Мы позвали слушателей — в фильме в итоге звучат их ответы на вопрос «Что такое любовь?»
— И здесь я должен спросить, есть ли у вас ответ на этот вопрос?
— О, как я это ненавижу! Если бы я знала, что, сняв фильм, мне придется каждый день отвечать на этот вопрос, я бы, наверное, и снимать его не стала (смеется). Я сейчас прошла уже все стадии, перебрала все варианты. Ну, бабочки в животе отпали сразу. Потом пошло что-то про «смысл жизни». Дальше началась ненависть, и я начала говорить, что в любви ничего хорошего нет. Закончилось все тем, что сейчас я для Action сняла короткометражку про смерть любви: какое это ужасное чувство и как оно отравляет нам жизнь. Мне кажется, это мой самый грустный фильм, странным образом возникший на волне самого позитивного.
— Какая была самая сложная новелла в «Про любовь»?
— Наверное, последняя — с Ренатой и Ефремовым. Она была изначально очень театральной, а я театр не люблю. Мне всегда надо придумать какие-то фокусы, кордебалет, фейерверк, а тут было совершенно не за что спрятаться. Был страх, что это будет скучно. Но в итоге она получилась и, насколько я знаю, нравится людям больше всех.
— Помимо Литвиновой и Ефремова у вас в фильме вообще непривычно много звезд — раньше вы, скорее, открывали новые имена. Почему?
— Как уже было сказано, я хотела сделать зрительское кино. Бытует мнение, что люди в нашей стране ходят на известные имена. Плюс для меня это был эксперимент: решила попробовать поработать со звездами, посмотреть, с кем мне хочется работать дальше, а с кем — не очень. Это было еще и очень удобно: короткая дистанция, каждый актер снимался по два-три дня. Надо сказать, что мне, в общем, понравилось: в короткометражке «8» про смерть любви у меня играют Евгений Цыганов и Ингеборга Дапкунайте.
Когда работаешь с такими артистами, то понимаешь, что Машков, допустим, совсем не просто так стал звездой.
При этом любовь к «актерам с улицы» у меня никуда не ушла — в паре с Цыгановым у меня, например, сыграла совсем не актриса, а человек, которого я увидела в инстаграме.
— Алексей Серебряков, кстати, рассказывал, что снялся у вас в пилоте какого-то нового сериала. Расскажите о нем.
— Да, я сделала пилотную серию для ТНТ. Сериал называется «Квартет», рассказывает про студентов музыкального училища. Мне понравился сценарий: с одной стороны, музыка, высокие материи, а с другой — один герой вор, вторая — проститутка... Эта смесь мне очень приглянулась. Пока, правда, не знаю, что из этого получится: ТНТ всегда очень скрупулезно относится к своим сериалам. Но надеюсь, что в следующем году мы все-таки отснимем целый сезон.
— А с кино что дальше? Хочется сделать совсем строгое жанровое кино? Фантастический боевик, например.
— Вы знаете, да. Я тут поняла, что мне хочется сделать что-то такое, совершенно мне вроде бы несвойственное. Детектив, триллер, мужской боевик...
— Мне кажется, у вас отлично получится.
— Да, знаете, мне тоже так кажется! Проблема в том, что я такое кино не смогу написать сама. Нужен такой сценарий, чтобы мужчина узнал там себя. Мечтаю о таком дне, когда мне на почту придут не очередные графоманские записки, а что-то действительно интересное.
