Цивилизация
Геннадий Полока, пожалуй, самый «запрещенный» из советских киноклассиков — во всяком случае, в своем поколении. Мало кто сталкивался с такими сложностями, при этом оставаясь одним из самых уважаемых в профессиональной среде режиссеров — этот статус сохранялся за Полокой, даже когда он полностью лишился возможности снимать кино.
Полока родился в 1930 году, учился в школе-студии МХАТ, а в 1957-м закончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Льва Кулешова и Александры Хохловой) и пришел работать на «Мосфильм». Проблемы у него начались уже на первом фильме — в Средней Азии он снимал кино о строительстве канала в пустыне, и рабочий материал для картины «Чайки над барханами» не понравился местному начальству. Дело Полоки разбиралось в Москве, на расширенном заседании Союза кинематографистов, а сам он был обвинен в уголовных преступлениях сразу по нескольким (и совершенно несусветным) статьям УК РСФСР.
И в том, и в другом случаях все закончилось нежданным триумфом: на заседании Иван Пырьев и другие советские классики признали Полоку «новым Эйзенштейном» и помогли с адвокатом, разметавшим обвинения за отсутствием состава преступления. Однако диссидентская репутация была заработана и сделала свое дело. Получить возможность снимать Геннадию Ивановичу было проблематично: приходилось переделывать чужие сценарии, иногда сниматься как актеру — под псевдонимом.
Именно так он и попал на съемки «Республики ШКИД».
Фильм о беспризорниках 1920-х Полока начинал делать как литературный раб, доводивший до ума сценарий, написанный писателем Леонидом Пантелеевым. Потом кто-то вспомнил, что Полока имеет режиссерское образование — и он стал постановщиком ленты. Несмотря на то что тот же Пантелеев был не очень доволен получившейся экранизацией, зрителям она понравилась и стала одним из лидеров проката 1967 года. А Полока получил возможность пробиться наконец к стабильной работе:
на волне успеха «Республики» киноначальство заставило режиссера взяться за фильм о революции — «Интервенцию» по пьесе Льва Славина.
«Имея дело с канонизированным жанром, я решил довести условность до предела. Получился авангард, этакое «антикино», — вспоминал режиссер, который считал получившуюся картину с Владимиром Высоцким, Валерием Золотухиным, Ефимом Копеляном и Сергеем Юрским программной. В итоге творческая смелость привела к тому, что фильм, который должен был укрепить репутацию Полоки, чуть было не похоронил его карьеру. Режиссера обвинили в том, что он в «недопустимой буржуазной форме» показал священное для каждого советского человека событие. Ему запретили снимать картины, а «Интервенцию» положили на полку — в кинотеатры она попала только через 20 лет, в конце 80-х.
В начале 70-х Полоке все-таки позволили реабилитироваться, поручив «проверенный» сценарий фильма «Один из нас», который рассказывал о противодействии советской контрразведки немецким шпионам перед Второй мировой войной. И снова режиссер снял не то, что планировалось.
«Я по сценарию «Один из нас», подчеркнуто документальному, снял весьма двусмысленный, иронический фильм.
Киноманы до сих пор считают его моей лучшей картиной», — рассказывал Полока в интервью «Совершенно секретно». Знакомые разведчики — Конон Молодый и Рудольф Абель — помочь режиссеру так и не смогли. Фильм хоть и выпустили в прокат, но безо всякой рекламы, а Полоке снова запретили работать по специальности — правда, не сразу.
В 1974 году он снял по сценарию Виктора Мережко комедию «Одиножды один» с Анатолием Папановым в главной роли. Но затем был лишен права снимать «как не сделавший выводы из своих идеологических заблуждений».
Впрочем, без работы он не остался — председатель Гостелерадио Сергей Лапин пригласил его на должность художественного руководителя студии музыкальных фильмов объединения «Экран», и Полока проработал там около пяти лет, тяготясь тем, что лишь руководит, а не снимает сам.
В начале 80-х Полока много работает на телевидении — снимает историю советского мезальянса «Мелодия на два голоса» в соавторстве с Александром Боголюбовым, вместе с Юрием Дубровиным ставит «Его отпуск» — производственную драму, из которой прорастает драма любовная. В 1984-м выходит первая после долгого перерыва кинокартина «Три процента риска» — но снова в соавторстве, с Владимиром Шределем.
Полноценное возвращение в кино состоялось лишь в перестроечном 1989 году с картиной «А был ли Каротин» — шпионский фильм о чекисте, под видом ученого проникающем на кораблестроительный завод.
Правда, это уже была эпоха совсем другого кино — Сергей Соловьев гремел с наконец вышедшей «Ассой» и вовсю работал над «Черной розой...», а Марк Захаров выпустил «Убить дракона». В 1996-м Полока снова вернулся к послереволюционной романтике — снял «Возвращение броненосца», посвященный 100-летию кинематографа фильм об Одессе 1920-х. А самой русской революции была посвящена его последняя картина «Око за око», вышедшая в 2010-м.
Как ни странно, в отличие от коллег-диссидентов, Полока никогда не жаловался ни на судьбу, ни на цензуру. Наоборот, кажется, был благодарен за то, что удалось сделать. При этом в новом времени режиссер, по его собственным словам, остался совершенно один — когда о том, с чем он пытался бороться в советском обществе, стало можно говорить прямо, он не изменил себе, превыше публицистической ценя правду художественную. Его последние картины не имели хорошей прокатной судьбы, зато в них безошибочно читается авторский взгляд и почерк, способность совмещать серьезный разговор с ироническим прищуром и эксцентрикой. В одном из последних интервью, данном «Российской газете», режиссер сказал: «Наверное, у меня украли больше, чем дарила судьба. Но тем не менее жизнь прекрасна. И искусство прекрасно. И когда я испытываю творческий подъем — это счастье».
