Цивилизация
У человека есть деньги, но нет любви — сюжет, хорошо продаваемый в кризисную эпоху, когда с деньгами проблемы у значительной части населения. «Великий Гэтсби» в этом смысле сюжет идеальный: главный герой очень богат, но не слишком рад своим успехам в бизнесе, потому что миллионы не могут заставить женщину, в которую он влюблен, бросить мужа и выбрать Гэтсби окончательно и навсегда.
Успех фильма 2013 года с Леонардо ди Каприо, несомненно, тоже повлиял на выбор истории для балетного проекта, мировая премьера которого состоялась в Киеве, — публика всегда с большей охотой идет смотреть на танцы, зная, о чем эти танцы будут повествовать.
Впрочем, супераншлаг во Дворце «Украина» (огромный такой зал, по конструкции и неуюту схожий с кремлевским Дворцом) был обеспечен не только историей: зрители шли на проект 35-летнего танцовщика Дениса Матвиенко. Артиста, работающего сейчас в Мариинском театре, в советские времена назвали бы «летуном» — не за отличный прыжок, но за служебную траекторию. Выпускник славной и знаменитой киевской школы, поставляющей балерин и премьеров во многие театры мира – от American Ballet Theatre до Большого, и от Мариинки до Гамбурга, он появлялся в штате Большого, Мариинского, Михайловского театров, уходил, возвращался, снова исчезал.
Брал штурмом Италию, Францию и Японию — и никто никогда не знал, как долго еще пролежит его трудовая книжка в очередном отделе кадров, о каком контракте торжествующе объявит очередной театр.
Его модель существования — жизнь путешествующей звезды: он всегда отвечает только за себя, за конкретный выход в конкретном спектакле. Обязательства исполняются безупречно, но далее — трава не расти: споры о репертуарной политике его никогда не волновали. Сто двадцать пятый «Дон Кихот» безупречен как сто одиннадцатый и двадцать шестой; абсолютное душевное равновесие.
Так было до ноября 2011 года, когда
министр культуры Украины пригласил танцовщика стать худруком балета Национальной оперы.
Роль резко сменилась: теперь Матвиенко отвечал не только за себя. Киевский театр в тот момент вел размеренно-провинциальное существование: прокатывалась слегка потрепанная классика, народ ходил «на артистов», никому в голову не приходило, что в балете были какие-то важные сочинения после XIX века.
Новый худрук встряхнул труппу, шуганул лентяев, потребовав от некоторых расслабившихся коллег сбросить вес и ежедневно ходить на утренний класс, притащил в репертуар новые сочинения —
и труппа тут же поделилась на две части: был народ, поверивший в европейское будущее компании, и был народ, желавший, чтобы его не трогали, даже если он не особенно работает.
То ли вторых было больше, то ли у них было лучше со связями во власти, но в начале 2013 года Матвиенко хитро сдвинули с места худрука, оставив только в должности танцовщика, и, разумеется, он тут же хлопнул дверью и вернулся в Мариинку.
Но просто плюнуть, забыть, работать только на себя больше уже не смог. И задумал проект спектакля с нуля — с заказом партитуры, с новой хореографией, с принципиально новой — без крашеных задников — сценографией.
Выбрал давно любимый роман Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, договорился с композитором Константином Меладзе (который никогда балетов не сочинял, но был страшно захвачен идеей) и пригласил на постановку американского хореографа Дуайта Родена — лидера группы Complexions, что не раз триумфально выступала в России.
Понятно, что главная роль без вопросов досталась самому Матвиенко; также понятно, что женщиной, в которую главный герой был мучительно влюблен, стала жена танцовщика, солистка Мариинки Анастасия Матвиенко.
На другие роли были приглашены российские, украинские и один из американских танцовщиков:
Мариинка представлена Дарьей Павленко, Александром Сергеевым и Максимом Зюзиным, Сергей Сидорский работает в киевской опере, Екатерина Кальченко — в опере одесской, а Клиффорд Уильямс позаимствован из Complexions. Сначала речь шла о премьере в Петербурге, но затем Мариинский театр вышел из проекта, и она прошла в Киеве. 10 ноября «Великого Гэтсби» покажут в Петербурге на сцене БКЗ «Октябрьский», а 11 ноября в Москве в Кремлевском дворце.
Первое, чем поражает «Великий Гэтсби», — европейская по качеству «картинка». Братья Игорь и Александр Стеколенко создали череду проекций на задник-экран, в которых изображение комментирует происходящее, спорит с ним и отстраняет его. Художник по костюмам Дмитрий Парадизов не стал раскрашивать «эпоху джаза» в буйные цвета, предпочитая черно-белую графику (на фоне которой бордовое платье смотрелось просто взрывом). Сдержанность палитры и бешеный темп спектакля образцово подошли друг к другу:
этот балет, как и положено в соответствии с сюжетом романа, чуть стушеванное временем воспоминание, но воспоминание о жизни на адских скоростях.
Дуайт Роден ни минутки не дает артистам остаться в покое: даже если человек стоит на месте, его плечи идут ходуном, руки выгибаются, ноги вздрагивают и чертят что-то на полу.
В мире Великого Гэтсби нет спокойствия — этот мир живет сегодняшним днем, будто зная, что завтра будет «черный вторник».
Женщины преувеличенно хищны — эту тему отлично транслирует кошечка-катастрофа Дарья Павленко, одна из самых стильных балерин Мариинки. Мужчины изо всех сил стараются делать вид, что окружающий мир живет по их воле: маску одиночки, якобы правителя, что завтра сорвется в пропасть, этот нерв и тоску по человеческому прикосновению блистательно воспроизводит не только Денис Матвиенко, но и Александр Сергеев, которому досталась роль Ника Кэррауэя. Темп бесконечной вечеринки взвивается, и рассеивается как дым, и взвивается снова. Танцы, сочиненные Роденом для ансамбля, иногда кажутся однообразными — но потом понимаешь, что так и должно быть, потому что
это взгляд Гэтсби, уставшего от празднеств в собственном поместье и уставшего от этой эпохи вообще.
Роден не пересказывает сюжет, но обозначает отдельные сцены: кто читал роман, опознает историю, кто нет — увидит лишь нескольких людей, что любят-ревнуют друг друга. Самая эффектная из сцен (и самая безумная, призванная именно вечериночный угар зафиксировать) —
танцовщики хватаются за спустившиеся с колосников люстры и водружаются на них с ловкостью цирковых акробатов; истерическая и восторженная потеря контакта с землей.
Страдальческое адажио главных героев запомнится точеной графикой поз, что каждую секунду ломаются, истаивают, в тщетной надежде выстраиваются снова, а жестикуляция Гэтсби напоминает отчаянно подаваемые сигнальщиком с корабля знаки — знаки, которые никто не способен расшифровать; Гэтсби никто не понимает. Даже Кэррауэй, восторженная фраза которого вынесена в либретто («Ничтожество на ничтожестве, вот они кто. Вы один стоите их всех, вместе взятых») — и которая, конечно, не раз цитировалась публикой в разговорах в антракте при воспоминаниях об истории с увольнением Матвиенко из Национальной оперы Украины.
Музыка Константина Меладзе, специализирующегося на эстрадных сочинениях, стилизована под музыку 1920-х годов, но более агрессивна,
что иногда раздражает: танцы, придуманные Роденом, тоньше, чем эта партитура. В Киеве балет был принят длительной стоячей овацией; более пресыщенные Москва и Петербург станут для проекта экзаменом. Впрочем, вряд ли стоит сомневаться, что «Великий Гэтсби» его сдаст — балетоманы наверняка оценят стиль.
