Цивилизация
«Комбинат «Надежда» начинается со сцены дружеского прощания с убывающим на «материк» пацаном: раздевшийся до трусов герой эпизода позирует на трубе в фонтане воды. По этой трубе, кажется, сливает в озеро воду градообразующий комплекс предприятий. Зафиксировав локальный подвиг на камеру, любитель острых ощущений напивается и отрывается с братанами и подругами под шашлыки и сентиментальный мат.
О том, что герои сценария, который написали Любовь Мульменко, Иван Угаров и режиссер картины Наталья Мещанинова, постоянно ругаются матом, говорили не раз, в том числе и сами авторы. Ну да, ругаются, особенно интенсивно в первые десять минут, а потом уже не так плотно, как если бы поток брани ослаб, иссяк и стало возможно различить оформляющиеся в две истории голоса.
Первая история — Светы (Дарья Савельева). Вторая — Нади (Полина Шанина). Обе живут в Норильске, «материк» — остальная страна, от которой город с самой неблагополучной экологической обстановкой отрезан отсутствием дорог. Даром что Таймырский полуостров — не остров.
Света боится здесь сгинуть, застрять навсегда и ждет обещанной родителями поездки к своему молодому человеку, живущему где-то, где есть море, в котором можно купаться.
Надя приходит к ее друзьям за деньги, вызывая у Светы приступы раздражения, перерастающего в нескрываемую злость.
Злость окажется не беспричинной, из прошлого всплывут подробности, истории свяжутся. Мать Светланы — актриса в местном театре. Брат — фокусник. Отца мы видим преимущественно за плитой, но он, очевидно, связан с одноименным фильму металлургическим предприятием, куда устраивает дочь работать медсестрой. В ее медицинском кабинете получает принудительное освобождение от работы ровесник отца Юрий. К Юрию домой ходит все та же Надя — и поначалу ее можно принять за его дочь, затем становится ясно, что они не родственники, но их связывает что-то большее, чем товарно-денежные отношения.
И у многих здесь есть повод сбежать. «Город-сказка Норильск, город снежных просторов», — поют ребята в актовом зале школы в День металлурга, а затем возвращаются к вылазкам за город с водкой на фоне постапокалиптического вида пейзажей. «Омск — красивый город... Там деревья...» — так Юрий убеждает Надю покинуть город.
«А тебе какой ветерок сегодня нравится: хлорный или серный?» — огрызается Света с сигаретой в руке, когда отец просит приоткрыть окно.
Но это отдельные яркие эпизоды, фильм не сводится к живописанию норильских ужасов, и почти все происходящее в кадре легко представить в декорациях других уголков нашей страны.
Да и невозможность сбежать отсюда — это скорее внутреннее состояние, чем следствие отсутствия дорог.
Не зря же на прощальной гулянке в прологе один из пацанов произносит в алкозапале речь о том, что норильчане, они везде: в Москве, в Питере, в Воронеже.
Драматургия выстраивается так, словно сюжет извлечен из складок документального наблюдения за жизнью героев. И это объяснимо: режиссер Мещанинова училась в школе документального кино Марины Разбежкиной — вместе с одним из монтажеров фильма Дмитрием Кубасовым, который, сам режиссер и актер, заодно сыграл роль того самого убывающего на материк пацана.
Еще один ученик той же школы Денис Клеблеев появляется в кадре в роли молодого пациента — в съемочной же группе он был одним из операторов.
Возможно, фильму, сделанному этими людьми, не хватает способности удивлять, но зато они знают, что хотят сказать, и умеют создать на экране достоверную живую среду. Даже если термин «живая» выглядит для этой среды не вполне подходящим.
Еще один год
Сценарий «Еще одного года» по мотивам пьесы Александра Володина «С любимыми не расставайтесь» написали те же Мульменко и Мещанинова, что ответственны за «Комбинат «Надежда». Сняла фильм Оксана Бычкова, режиссер мелодрам «Питер ФМ» и «Плюс один». Неожиданное сочетание и результат неожиданный.
В канун Нового года Комар (Алексей Филимонов) и Женя (Надежда Лумпова) решают типичные для молодой семьи вопросы: сколько денег потратить на продукты и где встречать праздник? Первая задачка осложняется тем, что приближается время платить за съемное жилье, а у Комара (у него есть и имя Егор, но Женя им не пользуется) нет постоянной работы — он бомбит на стареньком «фольксвагене» по ночам.
Зато Женя работает дизайнером в карикатурно хипстерской конторе, но, как скоро станет понятно, недостаточно давно для того, чтобы разгуляться в гастрономе.
Вторая задачка относится уже не к сфере математики и экономики, а скорее к социологии. Женю позвали на дачу коллеги, только вот Комар ехать ни в какую не соглашается. Не то чтобы ему были так уж противны эти модники, однако стремление жены влиться в их мир Комара раздражает, злит и, вероятно, пугает.
Забавно, что критик журнала Variety Джей Вайссберг в рецензии, написанной с Роттердамского кинофестиваля, раскладывает ситуацию, в которой оказались Комар и Женя, не обращая внимания на некоторые двусмысленности. Для него все просто:
Женя стремится к самореализации и личностному росту в новом лучшем мире, где поощряется ее креативность. Комар не желает ни расти сам, ни следовать за женой. Женя — молодец, Комар — нет.
Отчасти так и есть. Из страха потерять Женю в мире, где ей определенно нравится, Комар придумывает поводы для ревности и ведет себя довольно глупо. С другой стороны, подумать, что авторы воспевают мир смешных оправ для очков и постиронических танцев под Меладзе можно, только если совсем не считывать их скепсис и иронию.
Своих героев они ведут по самым общим местам модной Москвы: универмаг — «Цветной», клуб — «Солянка», место работы Жени похоже разом на все редакции медиаконтор новой волны, только в доведенном до абсурда виде.
И когда Комар в «Цветном» отпирается от бежевых парок, цепляясь за черный бомбер, то чем он хуже жены, которая за месяц нахваталась представлений о прекрасном в диапазоне от белых стен до фильмов Кшиштофа Кесьлевского? Странный, кстати, выбор для 2014 года — поди пойми: то ли он подчеркивает неофитство героини и сомнительность ее окружения, то ли авторы сами недостаточно хорошо исследовали объект.
Как бы там ни было, проблема заключается не в том, кто лучше, хипстеры или простые ребята. А в том, что, пока она находит себе новое «я», он оказывается не готов предложить альтернативу, кроме самости: «Люби меня таким, какой я есть».
А самость нужно еще чем-то наполнить — и с этим возникает сложность.
В общем, если абстрагироваться от невозможности всерьез сопереживать людям на экране, когда один называет другого Комаром, получается бойкая вариация на заданную Володиным тему. В короткой пьесе история разлада была дана в флешбэках и вплеталась в ответы разных пар на вопросы судьи, разбирающего дела о разводе.
Как и в фильме, который Павел Арсенов снял в 1979 году, авторы «Еще одного года» фокусируются на одной паре, показывают и неизбежные расхождения траекторий, и парализующую силу страха, и губительное упрямство.
Но не повторяют пройденное, а придумывают свой мир — объемный, узнаваемый, компенсируя карикатурность типажей живостью Лумповой и несколько избыточным упором на прочную сексуальную основу отношений героев. За вычетом дурной, но сюжетно необходимой сцены с состоятельным пассажиром, который чрезвычайно неправдоподобно для еще трезвого человека выражает неприязнь к понаехавшему бомбиле Егору, получается ладное кино для аудитории романтических комедий и нестыдных молодежных мелодрам.
Отдельным же поводом для оптимизма представляется то, что и мрачную историю попытки вырваться из воронки, и интонационно гораздо более легкую историю прибытия в другую воронку смогли придумать и написать одни и те же новые голоса.