Цивилизация
На Диком-Диком Юге, где то ливни хлещут, то жара иссушает леса, пролески, реки и ручьи, а ветер гонит пыль по улицам одноэтажных городов, чернокожие мужики лупят деревья топориками с ядом. Когда нестройный лес умрет, его вырубят, а освобожденную землю засадят крепкими, ровными соснами, годными на все. Руководит травлей бородач Джо (Николас Кейдж), добрый к трудягам и суровый с остальными. После того как к работникам прибивается решительный подросток Гэри (Тай Шеридан), отеческий потенциал бригадира раскрывается в полной мере. Но возникают некоторые проблемы. Во-первых, у Гэри уже есть отец (Гэри Полтер) — пьющий и поколачивающий сына глава семьи без определенного места жительства и средств к существованию. Во-вторых, самого Джо норовит пристрелить мутный тип со шрамами на лице (Ронни Джин Блевинс).
За первые полчаса двухчасового фильма на экране успевают провести уроки порчи леса, разделки оленя на стейки и верхнего брейка, объяснить, почему лесозаготовщики платят за мертвые деревья, и засадить заряд дроби в главного героя. Без спешки и экзальтации, по-бытовому.
Все эти занятия, от перекачки яда из бочки в ранец до свежевания туши, удивительно киногеничны. Режиссер Дэвид Гордон Грин знает толк в трудовых практиках: в один год с «Джо» вышел еще один его фильм, «Принц лавин», так там два героя полтора часа наносят дорожную разметку на асфальт посреди выжженного леса.
Удивляться этим талантам не стоит. Гордон Грин долгие годы успешно хоронил если не карьеру, то репутацию, снимая и продюсируя комедии в диапазоне от дурковатых до совершенно чудовищных. К первым относится «Ананасовый экспресс».
Ко вторым — «Храбрые перцем», о которых с недоумением вспоминают даже непосредственные участники в фильме «Конец света-2013: апокалипсис по-голливудски».
За подобную пятилетку многие позабыли (другие и не знали), что до 2007 года этот режиссер и сценарист успел снять четыре сандэнсовского разлива драмы. Три из них — о взрослении. В «Джордже Вашингтоне» мальчишка случайно убивал другого мальчишку. В «Подводном течении» подростки оказывались жертвами конфликта между алчными старшими членами семьи. В «Снежных ангелах» еще один тинейджер из несчастливой семьи становился свидетелем краха нескольких жизней в маленьком городке.
И во всех фильмах был виден цепкий к деталям режиссерский взгляд.
История дружбы 15-летнего Гэри и близкого к 50-летию Джо — возвращение к истокам, к испытаниям нежного возраста. Для американского независимого кино это важная и плодотворная тема. Годом ранее Джефф Николс снял «Мад» — тот же штат Миссисипи, тот же Тай Шеридан в роли ершистого подростка, который обретает наставника в лице человека с тяжелым прошлым. Переклички не случайны: Гордон Грин продюсировал дебют Николса «Огнестрельные истории», а Николс в студенческие годы работал на съемках документального фильма Гэри Хокинса «Грубый Юг Ларри Брауна». Ларри Браун — это автор романа «Джо». Гэри Хокинс написал по нему сценарий для Гордона Грина.
Получается, все они из одной глины слеплены.
Но в «Маде» было больше Марка Твена, чем Ларри Брауна, — у Николса получилось кино про летние каникулы у реки, про детство, в котором есть место оружию и мальчишеской мизогинии, но нет подлинного ужаса. В «Джо» страшного гораздо больше. И дело не столько в том, как подобранный с земли кусок металла проминает черепную коробку, сколько в том, насколько обыденно насилие возникает в этом мире.
Страшен не придурок с обрезом, а родной отец, который может убить буквально за бутылку. И мать, которая учит сына, что такого отца все равно держаться нужно, — вот они, традиционные семейные ценности. Мрачными картинами жизни «Джо» похож еще на один хит про молодость без молодости в посконной Америке — на «Зимнюю кость» Дебры Граник, в которой юная героиня Дженнифер Лоренс спасала семью от последствий поступков другого беспутного родителя.
Но Гордон Грин не впадает в обличительный пафос, а его внимание к деталям не фокусируется на живописной чернухе.
Страшное и удивительное здесь не сталкиваются, а соседствуют самым естественным образом. После пары банок пива Джо дает Гэри уроки мужской крутизны: «Как сделать крутое лицо? Изобрази боль, а потом улыбнись поверх боли, как будто говоришь: «Да, дела дрянь, но я сильнее этого». И Шеридан, которого наградили в Венеции призом имени Марчелло Мастроянни, и Кейдж, у которого случилась первая за долгие годы настоящая роль, в этот момент кривляются так, словно вспоминают фильмографию последнего.
Кейдж хорош настолько, насколько не был хорош со времен «Плохого лейтенанта» Вернера Херцога, а играет так здорово, как, может, и вовсе никогда не играл. Ему удавались эксцентрики, но сдержанность не была его сильной стороной. Здесь ему удается загнать безумие под кожу, в уголки губ, в странную полуулыбку.
Но главной ролью все равно оказывается роль Гэри Полтера, играющего отца Гэри.
Старый алкаш распускает руки, оставляя синяки на лице сына, и этими же руками запускает волну: поппинг, локинг — герой Полтера вспоминает танцевальные движения из 1960-х и 1970-х, можно на секунду заглянуть в молодость человека на дне, чтобы вообразить там уличные танцы. Но это не популярный в американской кинодраматургии фрейдизм с травматическим опытом в прошлом и прочими подпорками, а вспышки подлинности. Полтера, настоящего бродягу, режиссер Дэвид Гордон Грин нашел на улице.
До премьеры Полтер не дожил — на улице и умер.
Тут можно было бы уйти в совсем уж непроходимые дебри рассуждений о реализме, документальности и жестокой иронии судьбы, но хочется обратить внимание на другое. На то, как из страшных, смешных, странных, печальных обстоятельств и деталей Гордон Грин собирает оптимистическое, в сущности, кино. Кино о том, что на месте убитого старого, прекрасного в своей дикости и неустроенности леса будет посажен новый. И он вопреки всему будет лучше. И это хорошо.
