Цивилизация
Это по-своему уникальный проект, особенно при современном господстве режиссерской оперы: в то время как постановщики Дмитрий Черняков в Берлине или Андрей Могучий в Петербурге, обращаясь к «Царской невесте», изощряются в поисках новых художественных смыслов, Большой идет другим путем.
Никаких радикальных концепций тут предлагать не намерены, сыр-бор затеян не для того, чтобы перенести действие оперы из эпохи Ивана Грозного в наши дни или еще как-то актуализировать действие. Сценическая картинка будет соответствовать Руси в XVI веке. Уникальность проекта в том, что именно картинка, причем заранее заданная, стала поводом для нового обращения к «Невесте»: театр обновляет сценографию художника Федора Федоровского. Впервые народный художник СССР, лауреат пяти Сталинских премий обратился к опере Римского Корсакова в 1927 году, потом — в 1955-м (версию пятидесятых мы будем смотреть). Последний раз декорации Федоровского обновлялись 48 лет назад, когда к ним приложили новую режиссуру. В версии 1966 года спектакль прошел более 500 раз.
Теперь схожая история. Большой дорожит монументальной исторической роскошью «Невесты» и ни за что не расстанется с ними. Режиссура к этому снова прикладывается.
Вообще говоря, в обновлении спектакль нуждался давно. Помнится, Синайский, когда он пришел в театр, сетовал на запущенность некоторых старых постановок, и не только «Царской невесты». Дошло до того, сказал Синайский, что «Иолантой», которой уже 17 лет, в Большом затыкают дырки в афише.
А «Царская невеста» — зрелище, конечно, шикарное, зрители ахают, когда открывается занавес. Но устаревшая режиссура, отметил музрук, никуда не годится.
Можно добавить, что тот реализм, который в «Невесте» когда-то был, в XXI веке уже мало кем соблюдался. С момента последней постановки прошли десятилетия, и мизансцены, за которыми было некому следить, сильно расшатались: певцы разыгрывали их на автопилоте, приблизительно. Кстати, точно такая же картина наблюдалась с легендарной советской версией «Бориса Годунова» 1948 года, оформленного тем же Федоровским. И россияне, и иностранцы ценили спектакль за пышное богатство красок и дотошность в передаче облика эпохи. Полуразваленный от долгого употребления спектакль капитально перелицевали в 2005 году, не трогая древнюю режиссуру, но заново пошив декорации и костюмы.
Теперь руки дошли и до «Царской невесты», которую в отличие от «Бориса» решили наполовину обновить. Стимулом, несомненно, послужило открытие Исторической сцены. Дирекция театра изначально предназначала эти подмостки для традиционной большой оперы, именно там, а не на Новой сцене (как было в последние годы) пойдет спектакль.
Работа над «Невестой» вписывается в планы по поднятию уровня большой оперы, которые лелеет новый гендиректор театра Владимир Урин.
Сказал же он вскоре по приходе в Большой, что балет, мол, на высоте, а вот с оперой большие и разносторонние проблемы.
Недавно Урин объявил, что снимет с афиши театра не менее десятка давно идущих оперных постановок, поскольку они в плохом рабочем состоянии. Конечно, к «Невесте» это не имеет отношения: ее замыслили перелицевать еще до прихода Урина, и дело не только в декорациях Федоровского, хотя они и впрямь впечатляют. Сценограф сочинил громадную деревянную горницу в избе с расписной изразцовой печью, стену и церкви белокаменного монастыря на улочке XVI века, мрачно-красные своды царского терема с троном (чем-то похоже на Грановитую палату Кремля, только мрачнее). В нынешнем спектакле это выглядит грандиознее прежнего, поскольку плоские декорации, которые были слишком легкими, переделали в объемные — теперь при случайном касании ничто не всколыхнется.
Партитура «Невесты» славна задушевным русским началом, повышенной распевностью, сильными эмоциями и мелодическим богатством. Арий, одна другой лучше, здесь много, как в традиционной опере XIX века, за что композитору в свое время досталось от соратников по «Могучей кучке»: им не хватало модных тогда речитативов. Ансамбли проникновенные, а хор-комментатор хватает за душу.
Сюжет, в основе которого реальная история одной из свадеб Ивана Грозного и историческая пьеса Льва Мея, наполнен поистине вердиевскими страстями, при которых от любви до ненависти и обратно — один шаг.
Сайт Большого театра так излагает дело: лекарь Бомелий вожделеет Любашу, Любаша любит Григория Грязного, Грязной пленяется Марфой Собакиной, Марфа готовится к свадьбе с Иваном Лыковым, а ее, в свою очередь, выбирает себе в невесты царь Иван Грозный, и все это на фоне разгула опричнины.
Режиссер Юлия Певзнер, чьи творческие рамки в «Царской невесте» ограничены не только производственной необходимостью вписаться в готовые декорации, но и нуждой театра в реалистическом спектакле, намерена сделать все, «чтоб девушку к себе приворожить», как поет один из персонажей. Певзнер, по ее словам, намерена сделать акцент не на Марфе, а на ее коварной, ревнивой сопернице Любаше. Впрочем, Марфе, по слухам, тоже мало не покажется, хотя ей и придуман лирический реквизит-лейтмотив — качели.
Девушку, как и положено, отравят до сильной слабости — но у Певзнер ее, по слухам, еще и прикончат.
Несчастную царскую невесту в финале убьет Малюта Скуратов, и это лишь финальная точка длинной линии судьбы. Ведь Марфа, говорит Певзнер, «жертва всех окружающих ее мужчин».
Балетмейстер Екатерина Миронова тоже озадачивает туманными намеками: мол, у нее не будет никаких ряженых, медведей и прочих «стереотипов русского танца».
Исполнители большей частью перешли в новую «Царскую невесту» из старого спектакля, но планируются и свежие силы, в частности артисты Молодежной оперной программы Большого и приглашенные солисты провинциальных театров (многие с отменными голосами). В общем, нынешняя косметическая процедура призвана омолодить старушку «Невесту» без радикальных хирургических вмешательств. Если все пройдет успешно, Большой утрет нос тем, кто упрекает его в программной архаичности: где еще спектакли могут идти по полвека?
