Цивилизация
Питер О'Тул уже был восходящей звездой британской театральной сцены, когда одно из первых появлений в кино принесло актеру мировую славу: в 1962-м он сыграл заглавную роль в «Лоуренсе Аравийском» Дэвида Лина. Картина получила семь премий «Оскар», но О'Тулу статуэтка не досталась.
Ни в этот раз, ни в другие семь, когда он был номинирован на награду Американской киноакадемии.
Есть мнение, что настоящая кинослава также ему не досталась. Он всегда был культовым персонажем своей собственной жизни, сыграл немало памятных ролей, но не превратился в величину, сопоставимую с Лоуренсом Оливье. Сумасброд и любитель ночных загулов, он и Национальный театр, только что созданный и возглавленный тем же Оливье, покинул сразу после того, как сыграл первую премьеру площадки — «Гамлета».
В кино же все складывалось хорошо, но без того, что обычно называют величием. В 1960-х актер был номинирован на «Оскар» за главные роли в «Бекете» (1964) и «Льве зимой» (1968), а также не слишком успешном мюзикле «До свидания, мистер Чипс» (1969). В 1966-м сыграл с Одри Хепберн в комедии Уильяма Уайлера «Как украсть миллион».
В 1972-м — еще одна номинация за «Правящий класс»: злая сатира на английскую знать попала в конкурс Каннского кинофестиваля, но дома вызвала недовольство. И в том же году — мюзикл «Дон Кихот из Ла-Манчи», в который О'Тул вписался, еще когда фильм должен был быть драмой.
Между — хорошие роли, не слишком удачные роли, отличные роли, потаенные сокровища синефилов и киноманов.
И то, о чем не перестанут судачить. В 1970-х О'Тул пил больше обычного. К этому периоду относятся истории вроде рассказанной телеведущему Дэвиду Леттерману.
Когда в каком-то крошечном дублинском баре О'Тулу и его другу актеру Питеру Финчу отказались наливать по причине того, что оба еле стояли на ногах, артисты открыли чековые книжки и выкупили заведение.
Наутро они осознали опрометчивость поступка, вернулись в бар, где их ждал подлинный владелец, сделка была аннулирована, О'Тул и Финч стали завсегдатаями, а год спустя умудрились ошибиться могилой на похоронах этого самого бармена.
Можно строить домыслы о том, что это подрывало карьеру или, напротив, создавало легенду. Как бы там ни было, 1970-е О'Тул пережил (в отличие от того же Финча), в 1979-м загремел вместе с Хелен Миррен, Джоном Гилгудом и молодым Малкольмом Макдауэллом в «Калигулу» Тинто Брасса, а в начале 1980-х вновь стал претендентом на «Оскара» за роли в «Каскадере» (1980) и «Моем любимом годе» (1982). Потом началась пора номинаций на «Золотую малину» за худшие роли (выводов делать не будем), а
в 1987-м О'Тул сыграл английского наставника в «Последнем императоре» Бернардо Бертолуччи, и дела пошли на поправку.
В это же время случилось и триумфальное возвращение к славе театральной. Один пьющий журналист Кит Уотерхаус написал про другого пьесу «Джеффри Бернард нездоров»: такое сообщение размещал журнал The Spectator на пустой полосе в случаях, когда запои их колумниста препятствовали сдаче материала в срок (колонка Бернарда про жизнь в Сохо называлась «На дне»).
О'Тул выпивал с обоими и в 1989-м впервые вышел в роли Бернарда на сцену, после чего играл его на протяжении десяти с лишним лет в разных театрах.
Последнее десятилетие также выдалось достойное. Ставший живым классиком актер появился в «Золотой молодежи» (2003) Стивена Фрая, сыграл короля Приама в «Трое» (2004), озвучил ресторанного критика в мультфильме «Рататуй» (2007), царствовал в «Звездной пыли» (2008) и вновь был номинирован на «Оскар» за роль в «Венере» (2006) — мелодраматической комедии о старом актере, юной девушке и картине Веласкеса.
Ни в чем не раскаивался, привычкам не изменял. Когда упомянутый выше Леттерман спросил его, не думал ли он о последнем послании человечеству, которое могло бы быть выбито на надгробии, актер ответил, что идея подобной фразы пришла к нему еще в 1960-х. В те времена молодой гуляка был обладателем кожаного пиджака, пропитанного, по его словам, «гиннесом», кровью и рвотой. Отослав потрепанную жизнью вещь в прачечную, О'Тул получил ее почищенной, но с запиской, сообщавшей: «С прискорбием возвращаем вещь в состоянии, которое не назовешь идеальным» (It distresses us to return work which is not perfect). Такой вариант эпитафии его бы вполне устроил.
