Цивилизация
«Цеху» как проекту больше 15 лет, и пережил он многое. Например, смену названия: прежде это был фестиваль современного танца, а теперь — фестиваль театров танца. Разница большая — второй вариант предполагает, что танец не рулит тотально, но становится одной из многих компонент зрелища, часто не самой главной.
Нынешний «Цех» открылся спектаклем театра «Кинетик» под названием «Квадрат временного хранения 48х9» («Квахр»). Постановка номинирована на «Золотую маску». Жанр действа автор — москвич Александр Пепеляев определяет как «медиаспектакль». Комплекс «Квахра» не только эфемерен, но и зависим от настроения смотрящего. Посему, как утверждает название, он подлежит лишь временному хранению. Вроде бы это типичный перформанс с освоением «среды» и применением мультимедиа, в котором все делают что хотят, лишь в общих чертах придерживаясь сценария.
Но Пепеляев утверждает, что в его акции нет места для ошибки.
Ведь каждый жест, каждый вздох и изменение мимики записывает бдительная видеокамера и тут же, в режиме реального времени, транслирует на экран. Снятое мгновенно обрабатывается, чтобы до публики дошел анимационный коллаж. (48х9 из названия — пропорции экрана, на который проецируется изображение). Все действия порвутся на тысячи деталей, чтобы соединиться и вновь раствориться в бесконечности виртуальных миров. Многорукие, многоногие и многоголовые монстры синтезируются и утилизируются за доли секунды. Исполнители смотрят на собственные динамические видеорасчленения, и экранный танец при этом сложнее реального.
А неизбежный привкус абсурда придает зрелищу пикантность, как майонез — салату.
Артисты могут пританцовывать босиком или на каблуках, залезать под стол и манипулировать стулом, вопить, хохотать и бегать. Могут достать из ниоткуда плюшевую рыбку с острым хвостом, тут же протыкающим чей-то живот. Вопрос: золотая ли это рыбка и, если да, какие желания она осуществляет? Они играют в футбол, раздеваются до трусов и запихивают девушку в картонную коробку. А как здорово есть ложкой взбитые сливки из баллончика, предварительно выдавленные на лицо партнера! Отражения, утверждает Пепеляев, не всегда полностью следуют отражаемому. Они могут отставать или обгонять сами себя, что и демонстрирует «Квахр». Такой расклад поневоле учит смирению, ведь компьютерный калейдоскоп — смесь бренности и недостижимой живому существу изменчивости. И все происходит под звуки Clown & Sunset, соединивших мурлыканье с грубым треском, а пародию на вальс — с нервными вскриками.
За две фестивальные недели можно будет увидеть много занимательного.
В спектакле «Осторожно, двери закрываются» участники кричат о любви, повторяя это слово как мантру и смачно разбивая куриные яйца.
Смысл? Например, кто кого породил — курица или яйцо? Можно вспомнить и глупейшую войну яиц в «Гулливере». А можно довериться авторам, что главное у них — социальный пессимизм: «И яйцо разбилось, и курица не родилась». Да что говорить, если уже название «говорящее»! В давке метро не до уважения прав личности, зато царит «радость» принудительного общения, о чем и рассказывает постановка голландского хореографа Ивана Переса.
Если в «Дверях» много танцуют, то в перформансе «Песни», как легко догадаться, много поют.
Это моноспектакль, сделанный режиссером Николь Бойтлер, в котором работает удивительная женщина Сания Митрович. Она — перед шестью микрофонами — рычит, шепчет, доверительно разговаривает и мимоходом выворачивает душу наизнанку, и свою, и зрительскую, под современную музыку, сообщая публике факты из жизни знаменитых литературных героинь, от Антигоны до Гретхен. В рамках вечера дуэтов посоревнуются двое парней — россияне Иван Естегнеев и Евгений Кулагин (компания современного танца «Диалог Данс») — и две российские девушки, следующие воле голландского хореографа Рензо Ван Стинбергена. «Диалог данс» провоцирует публику слепящим светом, полупрозрачными колышущимися полотнищами и тотальным танцем с атмосферой разного рода агрессии, в том числе и эротической. В женском дуэте Repose, по уверениям его участников, слились в объятиях хореография, звуковой ландшафт и кинематограф.
Это повесть о ловушках, которые смертельны, и о «переносе различных инструментов и методов из визуального искусства в область хореографии».
Нидерландская компания Club Guy and Roni названа по именам ее руководителей — Гая Вайцмана и Рони Хавер. Вайцман, начинавший карьеру танцовщика в компании Batsheva в Израиле, заинтересовал московских зрителей в прошлом году, когда поставил у нас спектакль «История солдата» (он получил «Золотую маску» за работу хореографа). Нынешний проект Alpha Boys — смешной и брутальный выпендреж на тему «мачизма», незаметно переходящего в унисекс. Задействованы шотландские клетчатые юбки, шапки-ушанки и черные очки, хождение на руках и свалка из тел, женские парики и мужская самоуверенность, живая перкуссия и пляски лежа в открытой коробке размером с гроб. Еще один голландец, Юри Дуббе, бывший танцовщик труппы Иржи Килиана, подвизался как постановщик «Хроно» — спектакля, в котором одну из главных ролей играет дизайнер по свету, а в центре внимания — отношения человека и технологий. Кто кого? Они ли нас превращают в роботов или мы их успешно совершенствуем для пущего человеческого блага?
На непростые вопросы отвечают люди в черном, танцующие на фоне мигающих светящихся точек.
Театр «Балет Москва» и Александр Андрияшкин предлагают спектакль-шарж «За (скобками)». На него можно смело вести детей, правда не самых маленьких. Воспоминания о школьной жизни, на тему которой бывшим старшеклассникам наконец- то можно излить потоки беззлобного стеба, выглядят вечеринкой тинейджеров: ветровки с неизбежным капюшоном, красные кричащие леггинсы, скелет из кабинета биологии, втянутый в буйный танец, классная доска с мелом — и в итоге праздник непослушания как потаенная мечта всех школьников. С привкусом пародии на таковую. И наконец, «Времена года», поставленные Самиром Каликсто, бразильцем из Голландии. Классическая музыка Вивальди (современному танцу ничто человеческое не чуждо) и внятная символика природных сезонов: весна, лето, зима и осень выступают как символы рождения, взросления, зрелости и увядания. Что и демонстрирует танец-дуэт, тени которого мечутся по стенам. Главное тут — сладкий ужас, возникающий при мысли, как ужасно быстро мчится жизнь.
