Цивилизация
В Москву впервые приезжает Wattican Punk Ballet — новый проект Гаи и Карена Арутюнян, известных по ансамблю «Дети Пикассо». Несколько лет назад «Дети» стали первой российской группой, переехавшей на ПМЖ за границу (в Будапешт) и недурно там устроившейся: их залихватский кабаретный этно-рок оказался широко востребован европейскими музыкальными фестивалями. Wattican Punk Ballet и его дебютный альбом «Playground» — на первый взгляд немного иная история: Гая и Карен здесь выступают вдвоем, без ансамбля, песни пишутся на английском языке, и в целом получается лихой и задорный панк-рок примерно по мотивам «I Wanna Be Your Dog» Игги Попа, которую музыканты еще под вывеской «Дети Пикассо» внезапно исполнили на своем предыдущем московском концерте три года назад. Гая Арутюнян рассказала «Газете.Ru», откуда взялось две буквы «t» в названии группы, почему она чувствует себя Юлием Цезарем и о том, что ждет экс-барабанщика «Детей Пикассо» на московском концерте дуэта.
— До нас из Будапешта вести доходят не очень оперативно, поэтому перво-наперво скажите: «Дети Пикассо» существуют или нет? Wattican Punk Ballet — это сайд-проект или новая страница?
— Вообще-то вы мне травите душу. С «Детьми» дело было так: у нас два года очень бурно развивались события, мы объездили всю Европу вдоль и поперек, было очень много концертов. И в какой-то момент пропала страсть играть, возбуждение концертное постепенно — степ бай степ — испарилось. А тут еще два музыканта наших — один уехал в Швейцарию, а другой в Москву вернулся, решил не оставаться здесь. Мы подумали: значит, это знак, что надо сделать паузу. Дальше мы с братом в каком-то подвешенном состоянии занимались своими делами: я писала музыку для contemporary dance, пела в одной норвежской группе, а Карыч работал продюсером и полностью завис в студийных делах. И как-то год мы так провисели, но потом решили все-таки делать совместный проект: идей много, надо их воплощать, иначе они висят камнем на сердце. Так возник Wattican.
— Слово «Ватикан», если я правильно помню, на всех европейских языках иначе пишется…
— Конечно. У нас свой язык: «Ватикан» — как производная от слова «ватт»: ватты, вольты, мощность, громкость, панк! Это намек на такой беспредел в хорошем смысле, который мы устраиваем.
— Неотъемлемая часть этого беспредела — ваша игра на ударных. Как так получилось? Мы вас знали как певицу, и вдруг — барабаны. Это новый инструмент, который вы освоили специально для Wattican Punk Ballet?
— Если честно, когда-то у меня было в Москве несколько уроков у очень крутого препода. Он мне так говорил: «Знаешь что, дорогуша, я вообще-то с девушками не работаю, потому что у них то дети рождаются, то они замуж выходят, то разводятся, то у них ПМС, то еще что-то. Ну ладно уж, сядь за установку, посмотрим на тебя». Посмотрел — я еще даже одного квадрата не доиграла, он такой: «Всё, стоп, хватит-хватит. Это ужасно, но я тебя возьму». И взял на несколько уроков, а потом мы уехали в тур, у меня не было времени этим заниматься, да к тому же я и не понимала, зачем мне это нужно, — думала, это какой-то внутренний позыв, но без конкретной задачи. Много лет уже с тех пор прошло. А сейчас я села за установку из реальной жизненной необходимости — нам надо было вдвоем делать такой саунд, какой делает большой бэнд. А что для этого нужно плюс к гитаре? Конечно, ударные! С ними саунд мощный получается, а нам это и надо.
— Вы уже считаете себя готовой барабанщицей или по-прежнему есть чему учиться?
— Я учусь, конечно. Барабанами вообще никогда не заканчиваешь заниматься, это инструмент — как струнные у классических музыкантов: надо каждый день по шесть часов играть. Рихтер однажды сказал: «Если не занимаешься один день, то ты это чувствуешь сам. Если не занимаешься два дня, то чувствует твоя супруга. А если не занимаешься три дня, то чувствует вся публика». Поэтому, конечно, я постоянно занимаюсь — я еще только в начале своего пути.
— Каково это — барабанить и петь одновременно? Со стороны кажется, что это должно быть значительно сложнее, чем петь и, например, играть на гитаре.
— Конечно. На гитаре задействованы только две руки. А тут — две руки, две ноги и речевой аппарат. Я чувствую себя Юлием Цезарем; я Юлий Цезарь — официально заявляю. Это дико сложно, но почему-то у меня это без особой натуги происходит, только нужно технически совершенствоваться.
— Относительная прямота ритма в Wattican Punk Ballet по сравнению с «Детьми Пикассо», которые славились сложными размерами, — это как раз оттого, что инструмент для вас непривычный?
— Ну, во-первых, здесь просто задача такая ставится: дикая энергия, примитив. К тому же когда звучат сложные размеры, то обязательно нужны поддержки — бас-гитара, например. И плюс в «Детях» это еще шло из аутентичных образцов армянского фольклора — там и в оригинале очень сложные, интересные размеры. Я не удивлюсь, если мы к чему-то такому замороченному придем опять рано или поздно, но сейчас нам нужна прямота и ясность: дальше трех или пяти четвертей мы не уходим.
— А не скучаете по армянскому репертуару?
- Да, последние полгода я начала очень скучать — пою себе под нос армянские песни и все такое. После «Детей» была усталость от этой эстетики — перебор очень большой. А тут два года прошло, и я чувствую: мне хочется петь на армянском, меня притягивает армянская мелодика. То есть нужен был перерыв, и он сработал — сейчас на контрасте снова возникает интерес.
— На альбоме ваш дуэт звучит как полноценная рок-группа — и не подумаешь, что практически все сыграно вдвоем. А на концертах как? Удается добиться такого же результата в ситуации, когда невозможны студийные наложения?
— Штука в том, что мой брат совершенно помешан на идеальном звуке — он годами ищет формулу, которая обеспечила бы нам какое-то «мультизвучание». Он покупает какие-то винтажные примочки, заказывает их у мастеров, по развалам ходит, ищет старое оборудование — он уверен в том, что именно это может в определенной конфигурации его мечты воплотить. Плюс мы меняемся инструментами, используем клавиши, выставив на них басовый звук, используем два вокальных процессора, которые мне обеспечивают хорусы, дилеи и все эффекты, которые могут потребоваться. Это действительно playground: огромная игровая площадка, наш внутренний безумный цирк без границ.
— А в пространстве перемещаться легче стало? Гитару через плечо — и вперед, на концерт? Или приходится кучу оборудования с собой возить?
— Ха, если бы гитару через плечо! Мы в этот раз сократили все, что можно было сократить, потому что в Москву летим на самолете — а у авиакомпаний всегда есть сколько-то килограммов лимит. Но даже после этого выяснилось, что у нас с собой сто килограммов. Представляете, при всех сокращениях — сто килограммов! А когда мы едем куда-то на автобусе или на большой машине, то это килограммов 200–220.
— Но это не только инструменты, да?
— Дело в том, что в Европе, когда едешь куда-то на гастроли, нужно все везти с собой, включая провода, коммутацию, — в общем, полный бэк-лайн. Мы приезжаем в клуб, а там абсолютно пустая сцена — стоят звукорежиссер, техники и ждут нас. Поэтому такое количество всего.
— Играет ли Wattican Punk Ballet песни «Детей Пикассо»? Или только свои собственные?
— Обычно не играет, но, думаю, в Москве исполним парочку. Хотя, если честно, это практически нереально. Это будет такой, я бы сказала, негатив «Детей Пикассо». Просто гитара и голос; ну максимум — наш барабанщик придет на концерт в Москве, и, хотя он еще об этом не знает, мы его, конечно, затащим на сцену. Раз пришел, пусть играет, правильно? Но вообще, конечно, адекватно сыграть песни «Детей Пикассо» вдвоем невозможно — так что это будет просто для такого nostalgie.
— Еще одна новинка: Гая Арутюнян теперь не только играет на барабанах, но и поет — впервые — на английском языке. С чего вдруг?
— Ну смотрите, фольклором мы сейчас не занимаемся, так что армянский язык отпадает. А русский… знаете, встает вопрос места. Раз мы здесь, то будет странно петь на языке, на котором никто нас не понимает, — все-таки вопрос connection очень актуален. Кроме того, мы ведь играем не только в Венгрии, а где угодно — за короткое время существования Wattican Punk Ballet мы играли в 25 странах! Поэтому это должен быть универсальный язык, а следовательно, английский и никакой другой. Это элементарная логика.
— А не пришлось себя немножко перестраивать на новый лад в связи с английским?
— Пришлось, причем жестоко пришлось. Весь свой аппарат, весь свой мозг пришлось перестраивать — потому что нужно по крайней мере размышлять на языке свободно, чтобы писать тексты. И я не поленилась, стала читать много литературы в оригинале: Эдгара По, Джойса… Потом стала штудировать тексты американских и английских групп 1970-х годов, причем меня это затянуло очень сильно. И в какой-то момент что-то щелкнуло, я поняла, как это все функционирует, и начала просто фонтанировать англоязычными текстами. Для меня это новая игра, которая, я думаю, еще долго не надоест.
— Наверняка язык — хотя бы своей фонетикой и ритмикой — накладывает отпечаток и на музыку. У «Детей Пикассо», например, армянская и русская программа всегда по-разному звучали. С английским вы тоже это почувствовали?
— Тут такой прикол, что если раньше у нас был метод — сначала текст, потом музыка и мелодия, то сейчас наоборот — сначала мелодия, а потом уже текст. Не понимаю, почему это так, но, когда я читаю или читала какие-то воспоминания англоговорящих музыкантов, они все твердят: у нас первична музыка. Есть в этом какой-то секретик труднообъяснимый. Я раньше всегда хихикала: мол, вон они все какие поверхностные, придумают себя «ля-ля-ля» какое-то, а потом туда текст — разве так можно, текст — это же самое важное! А на самом деле когда переходишь на английский, мозги переключаются, и почему-то действительно все именно так происходит.
— И напоследок не могу не спросить: в «Детях Пикассо» всегда был элемент театра, такой буффонады сценической. Вы его сохранили в Wattican Punk Ballet?
— Еще как! Правда, амплуа совсем другое — это принципиальный момент. Я в этническом амплуа, например, очень сильно задыхалась — прямо тяжело было в нем находиться. Все эти этнические костюмы — тяжело уже было, убежать хотелось; я сейчас говорю именно о визуалке, а не о музыке. А теперь многое изменилось: во-первых, людей меньше, и проще руководить визуальным процессом; во-вторых, нет ограничений — на одном концерте мы сумасшедшие клоуны, а на другом принц с царевной с ног до головы в боа и в болеро. В общем, амплуа совершенно другое, но органика — та же самая.
Wattican Punk Ballet
Клуб «16 тонн»,
19 сентября, 20:00
