Цивилизация
Письма, записные книжки и дневники неслучайно занимают последнее место в любом собрании сочинений. Издатели, прежде чем предложить вниманию читателя записки, сделанные автором не для посторонних глаз, обычно сначала публикуют все его прочие литературные труды, оправдывая таким образом не слишком здоровый интерес к частной жизни незнакомого человека.
С эссеистом, философом, критиком, драматургом и прозаиком Сьюзан Сонтаг вышло ровно наоборот. Ее имя русские читатели впервые узнали еще в 80-е. Иосиф Бродский посвятил ей, своей подруге, «Венецианские строфы» и много раз упоминал о ней, в том числе в «Набережной неисцелимых». Один из главных ее трудов, «Заметки о кэмпе», был опубликован в русском переводе в 1994-м. Другой важный ее труд, «О фотографии»,вышел в России совсем недавно, а многие другие ее работы до сих пор остаются непереведенными и неизданными.
И поэтому первый том более чем откровенных частных дневников Cонтаг выходит, пожалуй, слишком рано.
С другой стороны, трудно было найти и более подходящий момент для русского издания «Заново рожденной». Одной из основных тем заметок Сьюзан Сонтаг в 1947–1963 годы (первые дневниковые записи она делала еще 14-летним подростком) стало осознание ею собственной гомосексуальности. Воспитанная в американской еврейской семье,
юная Сонтаг, разумеется, поначалу воспринимает свои лесбийские наклонности как изъян и порок — Сьюзан пытается их скрыть, приглушить, победить.
Она выходит замуж, дает жизнь ребенку, пытаясь — как становится вскоре понятно, безуспешно — найти свое счастье в традиционном браке.
Более ясного свидетельства того факта, что гомосексуальность — свойство врожденное, чем эти честные и подробные записи, найти трудно.
И все же, хотя отношения с возлюбленными и мужем занимают в дневниках значительное место, было бы глупо сводить ценность «Заново рожденной» лишь к утверждению права человека на свободу выбора сексуальной ориентации. В книге можно отыскать ответы на вопросы, которые не могут не занимать каждого, кто знаком с работами Сонтаг. Каким образом она в своих трудах добивалась такой кристальной отточенности мыслей и формулировок? Откуда она черпала свои энциклопедические знания в области живописи, литературы, философии, кинематографа? Был ли безусловный литературный дар присущ Сонтаг изначально или он лишь следствие полученного когда-то блестящего образования?
Дневниковые откровения и душевные терзания автора «Заново рожденной» в самых неожиданных (иногда до смешного) местах прерываются списками книг, которые необходимо прочитать, музыкальных произведений, которые нужно услышать, мест, которые надо срочно посетить. Где бы ни находилась молодая Сонтаг (когда сыну исполняется шесть лет, Сьюзан оставляет семью и перебирается в Европу) и какие бы телесные и душевные волнения ее ни тревожили, она ни на секунду не оставляла своей работы.
Изучая новые языки и другие культуры, Сонтаг пытается найти свой голос и свой стиль, так необходимый, по ее мнению, для того, чтобы «начать писать».
И хотя психоаналитик без труда объяснит на примере этого дневника неуемную жажду интеллектуального совершенства банальными неудачами в личной жизни, для самой Сонтаг свобода — непременное условие развития личности. Как написала она сама в одном из ранних дневниковых прозрений: «Теперь я знаю правду, знаю, что любить — это хорошо и правильно, что мне, в некоторой степени, дозволили жить. Все начинается теперь — я рождена заново».
