Цивилизация
Без острой приправы в виде скандала и провокации любой большой фестиваль превращается в пресное (хоть временами и питательное) блюдо. Болельщики Ларса фон Триера подписали Канну-2013 заочный приговор: раз в конкурсе нет «Нимфоманки», вряд ли кто-то еще сможет вызвать экстатические овации вперемежку с яростным свистом и топотом. Поторопились.
На место одного датчанина-космополита пришел другой, Николас Виндинг Рефн: его фильм «Только Бог прощает» стал, как и обещал программный директор Тьерри Фремо, самым радикальным зрелищем фестиваля.
Сравнение с Триером может показаться кощунственным: пересечений, даже по части актеров, у двух режиссеров практически нет. Если автор «Догвилля» требует от зрителя интеллектуального соучастия в творческом процессе, то Рефн с самых первых опытов играет в жанровое кино – развлечение, требующее эмоционального погружения, вкупе с временным отключением мозгов. Взять хотя бы предыдущий наиболее успешный его фильм – взявший здесь же, в Канне, приз за режиссуру «Драйв»: с точки зрения сюжета штамп на штампе, но визуальная материя затягивает и не отпускает.
«Только Бог прощает», несмотря на присутствие того же самого актера, неизменно молчаливого и сдержанно-харизматичного Райана Гослинга, — зрелище совсем иного типа. Противоречивая реакция публики – лучшее тому подтверждение: зал был набит как никогда, смотрели не отрываясь, замерев в гробовом молчании, а в финале чуть не полезли драться друг с другом.
Это тот редкий случай, когда зрители дожидались конца титров, чтобы еще раз поаплодировать или крикнуть возмущенное «бу!».
Удался ли фильм, спорить будут еще долго, но Каннский фестиваль, взявший подобное кино в конкурс, точно удался.
Если пытаться рассмотреть в картине Рефна триллер, худшего образца жанра не отыскать. Действие разворачивается невыносимо медленно, регулярно замирая в «живых картинах» (живых ли?), буквально заключенных в изысканные рамки дверных или оконных проемов. Сюжет нитевидный, укладывающийся в одну фразу: «Боксер-наркодилер мстит загадочному полицейскому за смерть старшего брата по требованию их деспотичной матери». Психологическая проработка нарочито плоских характеров – на двойку с минусом. Диалогов кот наплакал. Даже предсказуемая кровавая баня в нескольких эпизодах задумчивее, чем хотелось бы истомленному ожиданием зрителю.
Как чистый entertainment это не работает, если только у вас не извращенный вкус.
Если же трактовать картину как символическое полотно, слепленное из юнгианских архетипов, можно получить удовольствие и от эстетских игр режиссера с изобразительным рядом, и от актерской игры, и даже от сюжета. Другой вопрос в том, захотят ли таким образом смотреть фильм, да еще в нем разбираться, поклонники «чисто крутого» «Драйва» или ранних триллеров Рефна о копенгагенских пушерах.
Самый очевидный миф, лежащий в основе фильма «Только Бог прощает», — эдиповский.
Главный герой, как сообщает его стерва-мать (неожиданно переродившаяся в обличие роковой блондинки Кристин Скотт Томас), убил отца, а за брата мстить не хочет, поскольку всегда завидовал длине его детородного органа. Услышав монолог на эту тему, зал взорвался издевательским хохотом, но для Рефна мифы – те же штампы, раздуть их до смехотворного гротеска – самое милое дело; вероятно, такую реакцию зрителей он запрограммировал осознанно. Итак, любовь-ненависть с матерью и убийство отца — следом, как и у Софокла, изгнание. Недаром действие фильма происходит в далеком от Америки Таиланде.
Миф номер два обозначен в заголовке.
Бог здесь не фигура речи, а конкретный персонаж, сыгранный тайским суперстаром Витайей Пансрингармом.
Возможно, он служит в полиции или, наоборот, возглавляет мафию, — этого нам знать не дано. Именно он приказывает отцу девочки, изнасилованной и убитой старшим братом главного героя, покарать преступника. Он не пользуется огнестрельным оружием, но в необходимые моменты за его спиной вырастает самурайский меч (в этом трудно не усмотреть невольную цитату из «Ночного дозора» Тимура Бекмамбетова). Он вершит справедливость бесстрастно и беспощадно, полностью дистанцируясь от любых личных мотивов. С ним-то на бой и выходит герой Гослинга. Таким образом, перед нами миф о единоборстве с Богом, об Иакове, как известно, находившемся со старшим братом в сложных отношениях и укравшем у него первородство.
Прямолинейность аллюзий компенсируется гипнотической природой фильма, снятого почти исключительно в интерьерах отелей и клубов, при искусственном освещении, в сюрреалистической цветовой гамме (нелишне напомнить, что Рефн дальтоник). Все это помогает публике погрузиться в мягкий транс. В подобном же состоянии пребывают посетители дискотеки, застывшие за своими столиками и устремившие взгляд на сцену, где Бог собственной персоной поет под минусовку тайский романс.
Фильм Рефна очень похож на караоке:
сопровождение чужое, но смутно знакомое, мелодию выводит он сам, а глубина смысла увиденного и услышанного зависит от воли каждого конкретного зрителя.
«Только Бог прощает» посвящен чилийскому визионеру Алехандро Ходоровскому, которого Рефн с гордостью называет своим духовным отцом. Верный духу истинного авторского кино, 84-летний патриарх, который тоже находится в Каннах, участвует не в конкурсе, а в параллельном «Двухнедельнике режиссеров», причем сразу с двумя картинами: документальной «Дюной» Ходоровского» (о том, как он мечтал, но не осилил экранизировать роман Фрэнка Херберта) и умопомрачительной автобиографической фантазией «Танец реальности». Этот фильм, своеобразный «Амаркорд» Ходоровского, – изобретательный, кустарный, трогательный до слез и ничуть не старческий, — оказался отповедью отборщикам Канна. В поле их зрения попали в основном образцы «арт-мейнстрима», в которых склонность автора к самовыражению отодвинута на второй план, а необходимость так или иначе ублажить зрителя (пусть даже умного) объявлена приоритетом. Фильм Николаса Виндинга Рефна, который одни сочтут шедевром, а другие – претенциозной чушью, по меньшей мере позволяет вновь увидеть в кинематографе искусство, а не только мощное средство коммуникации. За это ему хочется сказать спасибо. А за остальное Бог простит.
