Цивилизация
— Как вас занесло в фильм про психопата-убийцу?
— У меня с одним из продюсеров фильма оказался общий друг, так что на меня вышли с предложением, которое в самом начале звучало примерно так: «Ничего сложного, пара недель съемок, твой герой будет появляться только в отражениях. Хотим снять фильм про убийцу целиком от первого лица: субъективная камера, все дела». И эта идея меня заинтриговала. Так-то я не очень люблю ремейки хорроров, но сам жанр обожаю — просто оригиналы лучше копий. В данном случае пусть речь и шла о ремейке, но то, что предлагали эти ребята, прозвучало как совершенно новый подход к старой истории. Плюс сценарий написал Александр Ажа, он же был и одним из продюсеров, а я большой фанат его работ.
— Какой его фильм у вас любимый?
— «Кровавая жатва»! И мне очень понравился его ремейк «Пираньи»: в нем идеально схвачен дух дешевого ужастика, не страдающего от слишком серьезного отношения к себе. Это же самое сложное — сделать смешное кино, которое будет издеваться само над собой, не превращаясь при этом в дешевку, оставаясь качественным хоррором. «Пиранья» Ажи — удивительно тонкой выделки вещь, триумф.
— Согласен. Вернемся к нашим маньякам: уложились в две недели?
— Ага, как же! «Две недельки отражений» обернулись четырьмя неделями ежедневных технически сложных съемок. Поскольку практически весь фильм зритель видит глазами маньяка, каждую сцену приходилось собирать как пазл: каким маршрутом запустить камеру, как смонтировать эпизод.
— И каково было работать, когда камера большую часть времени в вашу сторону не смотрела?
— Страшно интересно. С одной стороны, я постоянно был за камерой, пока шла съемка сцен с точки зрения моего героя. Раньше не приходилось так плотно работать с оператором, а тут, в сущности, я сам выступал в этой роли. С другой стороны, приходилось выкладываться на полную в кадрах, где мое лицо появляется в отражениях. И еще одним этапом работы стало озвучивание всех сцен, снятых от первого лица, а это не только диалоги, но и вообще присутствие: особенно важным, конечно, было сыграть дыхание маньяка. Именно в этот момент герой ожил.
— И каково должно быть зрителю?
— Зритель получает возможность пережить субъективный опыт героя, только этим героем оказывается не жертва, а убийца, что, согласитесь, довольно непривычно. Полтора часа вы проводите внутри маньяка, смотрите его глазами на мир, на совершаемые им малопривлекательные поступки. Сидите в его голове и не хотите, чтобы он кого-нибудь убивал. Такой способ рассказать и показать историю многократно усиливает переживание, превращает его в весьма тревожащий опыт. Это то, чего мы хотели добиться, ведь это дает новую глубину проникновения в атмосферу хоррора. Ну и чисто визуально это довольно интересный подход. Был такой фильм «Подглядывающий» Майкла Пауэлла, в котором тоже использовалась съемка с точки зрения убийцы. Очень мощный прием.
— Вы ведь оригинального «Маньяка» не видели?
— Не видел, пока мы не приступили к съемкам, и очень рад этому, поскольку не хотел бы, чтобы на мою игру работу влияло впечатление от увиденного. Мы же хотели снять совершенно другую картину. А впечатление потом было сильное: Уильям Ластиг снял жестокий, мрачный, тревожащий фильм. И от обычного слэшера его отличает то, что он похож на исследование персонажа, психически поврежденного индивида. Сыгравший его Джо Спинелл проделал удивительную работу, он просто невероятный. Хорошо, что нас нет смысла сравнивать: сложно представить более непохожих артистов.
— А каких-нибудь классических потрошителей держали в голове, готовясь к роли? Может, пересматривали что-нибудь или изучали реальные дела?
— Да нет, специальных исследований не проводил — просто давно интересуюсь психологией серийных убийц, тем, что происходит в их головах; дико интересно, какие механизмы там срабатывают. Так что про маньяков я много читал в свое время.
— И даже играли уже.
— Да, в «Городе грехов» (смеется). Но в «Маньяке» немного другая задача стояла: я хотел сделать своего героя максимально реалистичным, многогранным, чтобы ничто в его образе не показалось клишированным. Только не подумайте, что я считаю наш фильм психологической драмой или даже триллером. Давайте не будем завышать планку, это все-таки слэшер, просто несколько более сложно устроенный, чем другие, с более правдоподобными героями.
— Но вы при этом немного Голлума играете, особенно когда ваш герой начинает к себе в третьем лице обращаться.
— Да? Интересно. В принципе, что-то похожее в нем есть. Эта раздвоенность, которую он старается спрятать. Он же очень спутанный внутри, но пытается держать себя в рамках, когда общается с окружающими. Это вообще типично для серийных убийц: казаться супернормальными, быть милыми тихими людьми, про которых и не заподозришь, что из них может полезть нечто столь темное. А в это самое время под поверхностью у них черт знает что происходит.
— Милые люди вроде вас?
— Кто маньяк? Я маньяк?! Ну не-е-ет, это не про меня. Может быть, конечно, интерес к темной стороне человеческой натуры является формой проявления этой тьмы. Я же люблю фильмы ужасов, могу переварить весьма жуткие вещи, происходящие на экране: чрезмерное насилие, живописуемые физические страдания, кровь-кишки-расчлененку. Так что моя темная сторона выходит через кино, но никакого по-настоящему пугающего второго дна во мне все же нет.
— Исследовать в кино темную сторону продолжаете?
— Я всегда стараюсь выбирать роли, отличающиеся от тех, что уже играл. Недавно, например, закончились съемки фильма «Открытые окна» испанского режиссера Начо Вигалондо («Временная петля», «Пришелец из космоса». — «Газета.Ru»). Он мой друг, и я всегда хотел у него сыграть, а тут подвернулась возможность, и, на мое счастье, идея фильма оказалась совершенно захватывающей, экспериментальной и странной. Не могу раскрывать детали, но это триллер, почти боевик даже, про похищение — только весь фильм мы смотрим на экран компьютера моего героя, посредством которого он взаимодействует с людьми. Мы видим видеочаты, картинки с камер сотовых телефонов, с камер наблюдения. И все крутится вокруг трех людей, которых играют Саша Грей, Нил Мэскелл из «Списка смертников» Бена Уитли и я. Кажется, никогда не испытывал такого любопытства на счет того, что за фильм в итоге получится, потому что большую его часть мы снимали по отдельности. Я сидел перед камерой и играл свою роль, воображая ответную реакцию, ассистенты подавали реплики других персонажей, а Начо следил за происходящим с секундомером. Если кто-то и способен собрать такую историю, так только этот талантливый парень.
— Чем на фоне всех этих творческих поисков стали съемки в «Хоббите»?
— О, это были чудесные каникулы: спустя годы встретиться с людьми, с которыми провел десяток лет. И при этом никакой ответственности: роль-то у меня в «Хоббите» эпизодическая. Мой материал отсняли за три дня, но я провел в Новой Зеландии месяц, просто зависая со старыми друзьями. Настоящее путешествие во времени: когда прилетел туда, показалось, что с момента окончания съемок «Властелина колец» не прошло и двух дней, словно вечером ушел с площадки, а наутро вернулся.
