По причинам не до конца понятным — может, и само собой так получилось — в Москве стали часто показывать современное питерское искусство. Причем показывают его все больше в музейном формате. Например, в позапрошлом году в фонде культуры «Екатерина» проходила большая обзорная выставка, посвященная «Новой академии», а минувшей осенью ММСИ устраивал ретроспективу объединения «Новые художники», которое предшествовало неоакадемическим инициативам Тимура Новикова. Можно еще вспомнить про некрореалистов, которых представляли здесь же, в Ермолаевском переулке. Все эти сообщества в той или иной степени друг с другом когда-то пересекались — если не на идейном, то на персональном уровне. И вот теперь внимание столичной публики предлагается сфокусировать именно на отдельных персонах, сыгравших в свое время важные роли в художественной жизни города на Неве.
В этом смысле фигура Ольги Тобрелутс выглядит весьма показательной. Она начинала свою карьеру с отвязных полуабстракций, свойственных «Новым художникам», а впоследствии заняла в «Новой академии» нишу мультимедийного интерпретатора провозглашенной Тимуром Новиковым эстетики.
Фото, видео и компьютер как технологии имели принципиальное значение для людей, объявивших об отказе от «модернизма» и о возврате к «классической красоте».
Средствами одной только живописи, намеренно архаизированной и стилизованной под давние каноны, подобной цели достичь было бы затруднительно: ведь на самом-то деле никто из «новых академиков» не хотел становиться ретроградом. Так что медийные опыты Ольги Тобрелутс тогда, в середине 90-х, пришлись весьма кстати. Они недвусмысленно давали понять:
это искусство самое что ни на есть современное, даром что рядится в классическую тогу.
Своего специфического амплуа художница придерживается по сей день, хотя едва ли ее нынешние опусы имеют отношение к какой-либо коллективной стратегии. И вот что занимательно:
не отрекаясь от новых технологий, Тобрелутс все заметнее эволюционирует в сторону обыкновенной живописи на холсте.
Выглядит этот вектор вроде бы нелогично: с чего бы человеку, одним из первых в России взявшемуся за освоение и внедрение новой медийности, возвращаться назад, к «допотопным» материалам? Самому автору, конечно, лучше известны внутренние побудительные мотивы, но можно предположить, что как раз нынешнее засилье виртуальных произведений толкает его на путь демонстративной рукодельности. Если к фотоколлажам и принтам Ольги Тобрелутс нельзя было приложить настоящих академических критериев (мол, о каком «валёре» и «колоре» тут говорить, когда в ее произведениях идет борьба с постмодернизмом методами самого же постмодернизма), то многие работы последних лет буквально напрашиваются на то, чтобы к ним относились без снисхождения.
К примеру, недавнее масштабное полотно «Битва собак и обнаженных» выглядит слишком уж старательным, трудоемким и ремесленным для ироничной забавы. Тут что-то личное, глубоко прочувствованное и требующее от художника честного отбывания «профессиональной повинности» с кистью в руке. Похоже, что, периодически декларируя серьезность и искренность своей позиции,
Тобрелутс сама себя этим загипнотизировала и теперь действительно стремится к «высокому штилю».
А ведь начиналось все когда-то с показной богемности в виде ярко-синего парика, нарочито стебного видео (некоторые образцы ранних работ такого рода включены в экспозицию) и полушутливого разглагольствования о «подлинных идеалах».
Дрейф от иронии к пафосу особенно ощутим в большом мультимедийном цикле «Кесарь и Галилеянин», созданном по мотивам одноименной драмы Генрика Ибсена о временах Юлиана Отступника. Пожалуй, здесь впервые у Тобрелутс проявляется замах на фундаментальную эпичность, не снабженную тайным и хитрым подмигиванием зрителю — дескать, игра такая.
Нетрудно обнаружить, что святой Себастьян с лицом Леонардо ди Каприо или обнаженный «американский солдат в Ираке» со звездно-полосатым флагом на плече вместо академической драпировки постепенно вытесняются аллегориями куда более затейливыми и художника по-настоящему волнующими. Между тем нельзя с уверенностью утверждать, что аудитория ждет от Ольги Тобрелутс (или вообще от кого бы то ни было) именно такого эпоса и пафоса. Может выйти, что продолжение этой линии уведет в некую «зону невосприятия», труднодоступную для прежних поклонников. Но риск — часть профессии, и приятно осознавать, что некоторые художники об этом помнят.