Цивилизация
Писатель Джаспер Гвин, несомненно, добился успеха: написав три романа, стал, что называется, модным автором — как у себя на родине, в Британии, так и за рубежом. Его книги выходят огромными тиражами, ему рукоплещут критики, им восхищаются читатели. Но неожиданно в свои 43 года Гвин публикует в «Гардиан» статью, в которой дает 52 обещания, среди которых, к ужасу преданного литагента Тома, обещание никогда больше не писать книг.
Сказано — сделано: Джаспер Гвин и правда расстается с писательством. Но вскоре чувствует, что в его жизни не хватает самого процесса, уже ставшего привычкой, — упорядочивать мысли, превращая их в слова и предложения.
Гвин перебирает возможные варианты будущей деятельности и понимает, что был бы счастлив, работая переписчиком.
Но где сегодня найти такую вакансию? Случайно в одной из лондонских прачечных, в которых Гвин ищет душевного покоя, он встречает симпатичную старушку; побеседовав с ней, вдруг неожиданно для самого себя заглядывает в художественную галерею, где к нему и приходит спасительное решение. Он будет писать, вернее переписывать, но не книги, а людей, работая в мастерской подобно художнику-портретисту. Но результатом должно стать не банальное словесное описание, а
написанный словами портрет, который не отражал бы лишь внешность, а смог бы, по его собственному многозначительному определению, привести заказчика домой.
<1>
Гвин обустраивает для своей безумной затеи специальную студию, заказывает приятелю эмбиент-нойзовый саундтрек и находит натурщицу для пробы – элегантную толстушку Ребекку, которая работает практиканткой у все того же литагента Тома. Сеансы в студии будут длиться 32 дня по 4 часа, и девушка, как и все остальные, должна будет позировать переписчику обнаженной.
Пересказывать дальнейшие перипетии опасно, как опасно бывает пересказывать фильмы: кажется, одно неверное слово — и выдашь ключевую деталь.
К своему нынешнему роману Барикко пришел, пройдя через все те метаморфозы, которые обычно проходят не авторы, а герои романов. Музыкальный критик Алессандро Барикко дебютировал в литературе романом «Замки гнева» в самом начале 90-х, затем опубликовал мрачную прозаическую поэму «Море-океан», и уже к выходу своей третьей книги — утонченно-чувственного «Шелка» — стал одним из самых известных молодых европейских писателей. Экзотику «Шелка» и безусловный дар Барикко-рассказчика по достоинству оценили в Голливуде: одноименный фильм вышел на экраны в 2007 году, главные роли в нем сыграли Майкл Питт и Кира Найтли.
Впрочем, это была уже не первая экранизация Барикко: в 1998 году Джузеппе Торнаторе перенес на экран «театральный монолог» писателя «1900. Легенда о пианисте».
В роли пианиста, родившегося на трансатлантическом лайнере и никогда так и не сошедшего на берег, тогда снялся Тим Рот, а десятилетием позже, в 2008 году, из того же короткого наброска сделал свой моноспектакль Олег Меньшиков.
Словом, успех Барикко был безусловным и заслуженным, что стало окончательно ясно к концу 90-х, когда писатель решился, наконец, отойти от простой стилистики своих первых книг и издал исполненный барочной сложности роман «City».
И вот после этого с Барикко что-то случилось. То ли прием, оказанный «City», показался писателю слишком холодным, то ли сказалась усталость, то ли роман как форма окончательно пришел к кризису, но с тех пор писатель, продолжая время от времени издавать те или иные литературные экзерсисы, из поля зрения исчез. Вернее, он появлялся – то в качестве рассказчика на совместном с французским дуэтом Air альбоме «City Reading», то в качестве начинающего режиссера, сняв в 2007-м фильм «21 лекция», посвященный 9-й симфонии Бетховена. Но удача оставила его, а публика, как казалось, и вовсе забыла.
«Мистера Гвина» можно без зазрения совести назвать его возвращением как в фокус интереса публики, так и к сильному, уверенному литературному творчеству. Его роман, будто хамелеон, меняет свою видовую и жанровую принадлежность по мере движения повествования вперед: сначала кажется, что перед тобой нежная и грустная лав-стори двух аутсайдеров, затем — лаконичная притча о теле и душе. По мере продвижения вперед начинает казаться, что это
история о «писателе в кризисе», поднятая на уровень рассуждения о кризисе романной формы как таковой.
Сплетя все эти потоки воедино, Барикко каким-то невероятным образом смог, объединив все эти жанры в один (и уподобившись в этом своему герою Джасперу Гвину), сделать из истории ополоумевшего писателя детектив, устроенный не менее сложно, чем «City», и не менее мрачный, чем «Море-океан». Но при этом — и вот это, кажется, для этого автора ново — со вполне четко выраженным собственным посланием в финале: «Мистер Гвин» заканчивается признанием в любви к книгам и библиотекам.