Цивилизация
Формулировка «Музей 1812 года» в анналах нашей истории встречалась неоднократно. Впервые о таком музее заговорили еще в 1839 году — после того как на Бородинском поле воздвигли памятный монумент и соорудили при нем «инвалидный домик», где обитали ветераны сражения. Туда посетители стихийно приносили разного рода мемории на тему войны с Наполеоном, а книга записей запестрела пожеланиями об учреждении специального музея. Впрочем, все эти движения души долгое время не находили должного оформления, пока часть экспонатов не оказалась в «Кутузовской избе» и в небольшом музейчике, открытом при станции Бородино.
Однако масштабы этих строений, конечно же, никак не соответствовали историческому значению великой победы, и в 1903 году среди москвичей начался сбор средств для строительства музея в Москве. Всего пять лет понадобилось, чтобы на народную инициативу было обращено высочайшее внимание: государь Николай Александрович повелел создать Особый комитет по устройству «Военно-исторического музея в память Отечественной войны 1812 года».
Власти готовились к юбилею, так что дело зашевелилось довольно бойко: устроители насобирали больше 5 тысяч предметов.
Помпезные выставки к 100-летию войны прошли в Кремле и в Историческом музее, но дальнейшая судьба этой коллекции оказалась не слишком благополучной. Для нее так и не нашлось постоянного здания. Хотели под эти цели реконструировать кремлевский Арсенал, но тут началась Первая мировая.
При советах фонды несостоявшегося музея окончательно передали в Исторический.
Какими резонами руководствовались нынешние власти, решив вернуться к подзабытой идее, остается лишь догадываться. Скорее всего, мысли о военно-патриотическом воспитании не оставляют сановные головы, выливаясь в том числе и в музейные инициативы. Факты же таковы: в 2009 году правительство РФ приняло соответствующее постановление, и вскоре развернулись строительные работы.
Пространство для будущего музея было выбрано несколько причудливое — вытянутый и не слишком широкий зазор между зданиями бывшего музея Ленина и Монетного двора.
Поскольку речь идет о памятниках архитектуры, то никакой капитальной реконструкции здесь не предполагалось. Архитекторы из мастерской Павла Андреева спроектировали специальный двухэтажный павильон, встроенный в упомянутую кирпичную щель.
Получилась интерьерная помесь хайтека и ампира, усугубленная соседством плазменных экранов с экспонатами начала XIX столетия.
На экранах крутятся фрагменты бондарчуковской киноэпопеи «Война и мир» вкупе с другими видеореконструкциями давних событий и компьютерными анимациями, а всевозможные мемории — от пуль до гаубиц и от гравюр до монументальных полотен — образуют неподвижную, но пеструю мозаику эпохи.
В отличие от царских времен на этот раз с музеем управились в намеченные сроки: видимо, с бюджетом дело обстояло неплохо, хотя цифры не озвучиваются.
Прямо при входе расположился огромный кусок стенописи, некогда украшавшей оригинальный храм Христа Спасителя. Композиция Генриха Семирадского «Святой благоверный великий князь Александр Невский принимает папских легатов» может вызвать ощущение в огороде бузины, если не вспомнить, что ХХС как раз и был построен в ознаменование победы над Бонапартом. Подобных тематических натяжек в экспозиции, впрочем, не так уж много,
зато хватает артефактов с подозрительной атрибуцией.
Например, аннотация к саням, в которых французский император будто уносился в сторону Немана от преследования русских войск, содержит умилительную формулировку «по музейной легенде». Похожая история и с бытовыми предметами, гипотетически принадлежавшими Наполеону, — например, двумя опасными бритвами в футляре и серебряной тарелкой с выгравированной позднее надписью: «Тарелка с 1812 г. отнята у Наполеона I из кареты его Желтухиным». Надо заметить, герой слегка приукрасил свой подвиг: в действительности многие предметы, предположительно, императорские были найдены в брошенном обозе.
Но кто бы на месте Желтухина не прихвастнул?
Хоровод из армейских мундиров, ружей и барабанов, портретов видных военачальников, официальных документов и маргинальных артефактов вроде пресловутой «дубины народной войны» (так и осталось непонятным, откуда и для чего оказалась в музее символическая коряга) — все это образует зрелище несколько хаотичное поначалу. Однако структура там все же имеется, и если внимательно следить за этикетками и прочими уведомлениями, то есть шанс ухватить путеводную историческую нить.
Ориентировочно спектр событий, охватываемых музейной экспозицией, укладывается лет в пятнадцать — от первого мирного договора между Россией и Францией, подписанного в 1801 году, до вступления союзных сил в Париж и окончательной ссылки низвергнутого императора на Святую Елену. Хотя, разумеется, экспонатов более позднего времени встречается немало (упомянуть хотя бы полотна Василия Верещагина из знаменитого живописного цикла «1812 год. Наполеон в России»), но они так или иначе возвращают зрителя именно в заявленную эпоху.
Не исключено, что в силу негигантских размеров нового музея (а может, и потому, что в нем слишком много видео и разного рода интерактивностей) он производит впечатление слегка игрушечного.
Школьникам должно понравиться, если их только не замордуют экскурсоводы. Что касается взрослой аудитории, ее мнения наверняка будут разниться.
Кому-то демонстрация походной кровати Бонапарта покажется вершиной кураторской мысли, а кому-то здесь будет недоставать логики. Поскольку музейная концепция подразумевает показ войны 1812 года именно как Отечественной и народной, учет интересов и пристрастий широкого населения нельзя, наверное, считать большим грехом. Но почему-то всегда хочется, чтобы и про снобов с интеллектуалами не забывали. Они ведь тоже часть народа.
