Цивилизация
Волкострелов по образованию актёр, ученик прославленного Льва Додина, много лет возглавляющего Малый драматический театр — Театр Европы. Начав работать по профессии, участвуя в эпизодах додинских спектаклей и снимаясь в телесериалах, он затем постепенно прибавил к своим занятиям режиссуру. Над своей первой постановкой — им стал «Июль» по пьесе Ивана Вырыпаева — он работал полтора года, репетируя где и когда придётся. Это был почти лабораторный опыт, про который было до конца неясно, появится ли возможность играть его как спектакль.
Театр Волкострелова — это просто. В его спектаклях почти нет декораций, а о костюмах и гриме не может быть и речи.
Они никогда не играются в театральных залах, скитаясь по кафе, клубам и студиям (в Москве они хоть и пройдут в этот раз в театральном пространстве, но будут показаны не на сцене ТЦ «На Страстном», а в его фойе). Каждый раз он работает вместе со своими бывшими однокурсниками по мастерской Додина Иваном Николаевым, Алёной Старостиной и Павлом Чинарёвым. Это совместный поиск хорошо знающих друг друга людей, вместе прошедших через суровую школу традиционного театра и отказавшихся от него в стремлении что-то ему противопоставить.
Волкострелов не признаёт никакой фальши и борется со всеми приметами театральности — от хорошо поставленных громких голосов до самого представления о том, что театр — это место, где люди выходят на сцену и делают вид, будто они не те, кто они есть на самом деле.
Наверно, можно сказать, что он создаёт антитеатр, и не просто так для своей труппы он придумал название Post. Его спектакли существуют в ситуации «после» — после искусства в общепринятом представлении, после перенасыщенной символами и пафосом мировой культуры и, в конечном счёте, после театра как такового.
Гастроли откроются «Июлем», последней в России интерпретацией монодрамы Вырыпаева, который не так давно категорически запретил ее ставить, разочаровавшись в своём творении. Собственную пьесу (в которой рассказывается о похождениях жизнелюбивого убийцы-каннибала) драматург невзлюбил за то, что хотел в ней добиться победы поэтики текста над его жутким кровавым натурализмом и, как ему кажется, не сумел этого сделать. Однако Волкострелову такую идею воплотить удалось. В отличие от игравшей «Июль» в театре «Практика» Полины Агуреевой, которая погружается в потаённые бездны человеческой души, актриса Алёна Старостина произносит монолог 63-летнего маньяка с предельным отстранением, играя с ним, а не изображая его героя. Начинает она читать и вовсе по бумажке, как бы про себя. Ироничная улыбка не сходит с её уст, а интонации до последнего не теряют лёгкую бесстрастность. Зрители ни на минуту не забывают, что перед ними всего лишь женщина, исполняющая текст, как указывает первая ремарка у Вырыпаева.
Ремарок, кстати, в пьесе очень много, они поражают воображение своей невероятной красотой и абсолютной несценичностью и обычно режиссёрами игнорируются. Волкострелов же решил, что самый простой способ — пустить их на экран титрами; таким образом они сопровождают действие. Иногда в него вмешивается и сам постановщик, сидящий за проектором.
Главным же и единственным персонажем спектакля остаётся текст.
За «Июлем» последует ещё один моноспектакль — «Хозяин кофейни». Любимый драматург Волкострелова Павел Пряжко очень хотел написать пьесу о хозяине минской кофейни, но в итоге так и не сумел этого сделать, взамен решив вынести на суд публики свой бессвязный внутренний монолог, состоящий из бесконечной саморефлексии и касающийся всевозможных тем от смысла жизни до создателя «Театра.doc» Михаила Угарова — поток сознания во плоти. Если в «Июле» партнёром актрисы делался хотя бы стоящий за её спиной экран, то в «Хозяине кофейни»
актёр Иван Николаев просто час сидит на стуле,
воспроизводя речь Пряжко без помощи каких бы то ни было внешних эффектов. Он буквально копирует манеры драматурга, его жесты и интонации, как-то незаметно приобретая с ним даже внешнее сходство. Это опыт интимного разговора со зрителями, одновременно вскрывающего перед ними запутанную душу художника-постмодерниста и оказывающегося как бы лишённым смысла. «Хозяин кофейни» существует на редком сегодня градусе искренности, при этом не теряя иронии по отношению ко всему, что только есть в мире.
В заключительный день гастролей, 6 мая, можно будет увидеть сразу две постановки, и снова по пьесам Пряжко. «Запертая дверь» — первый спектакль театра Post (задуманный задолго до него «Июль» вышел позднее), и он же самый глобальный. В нём есть даже настоящие декорации (рама от той самой двери и детали офисного интерьера), а играют его целых три актёра. «Запертая дверь» наиболее сложна и с технической точки зрения: для неё было снято множество видеороликов, действие которых происходит в крупном торговом центре и настоящих питерских квартирах, причём в ролях родителей героя выступают маститые артисты МДТ. Спектакль всё время кочует с экрана на сцену и обратно, но и там, и там суть пьесы Пряжко остаётся неизменной.
Перед нами люди-интроверты, полностью закрывшиеся в себе и общающиеся с миром только на уровне физиологических реакций. Они живут в пустоте, ничего не делают и говорят исключительно ни о чём во всех вариациях этой темы.
Простота театра Волкострелова и его способность лишить актёров всех сценических примочек идеально подходят для драмы Пряжко о катастрофической некоммуникабельности современного человека. Это те бесстрастие и безразличие, от которых в итоге становится жутко — причём на умственном, но не на эмоциональном уровне.
А сразу после «Запертой двери» можно будет увидеть последнюю премьеру театра, сыгранную в Питере впервые только 2 мая. Спектакль «Я свободен» поставлен по концептуальной пьесе Пряжко, которая состоит не из ремарок и реплик, а из 535 фотографий и 13 подписей к ним. Показывает кадры и зачитывает титры сам Волкострелов. Зрителям предлагается «найти среди людей, затесавшихся на фото, персонажей и попытаться с ними идентифицироваться или, наконец, просто уйти, хлопнув дверью и потребовав обратно деньги», — кажется, на сей раз Волкострелов дошёл в своём отрицании театра до крайней точки. Впрочем, подобное ощущение возникает после любого его спектакля и каждым следующим опровергается. Продолжение, видимо, следует.
