Цивилизация
Глеб Тяженко, как он сам себя аттестует, — «немолодой хипстер, читатель «Афиши» и GQ, небольшой начальник в интернет-компании». Неслучившийся филолог, бывший журналист и нынешний медиаменеджер перспективной IT-корпорации «ДиКСи», живет в Москве, так как очень не хотел жить в родном городе Апатиты. Живет правильно, без закидонов: носит правильную одежду, использует правильные гаджеты, читает правильные журналы и постит в твиттер правильные сентенции. Вот только однажды в его правильной жизни все идет неправильно. В компании после нежданной смерти одного из создателей одна неприятная неожиданность валится на другую,
а в корпоративной сетевой комьюнити, которую он по долгу службы модерирует и наполняет контентом, завелось не что-нибудь, а чума.
С романом «Комьюнити» держателя золотовалютных резервов русской литературы Алексея Иванова все пошло неправильно с самого начала. Вообще-то, «Комьюнити» — это вторая часть дилогии о дэнджерологах, охотниках за опасными культурными артефактами. Первая книга, «Псоглавцы», вышла осенью прошлого года, и вторая скроена по тем же лекалам: продвинутые москвичи в качестве главных героев, древняя тайна, многостраничные исторические справки «из Гугля», мистические проникновения хтонического мира в наш с последующей «материализацией духов» и т. п. Вот только первый том дилогии вышел под другой фамилией: автором значился не пермяк Алексей Иванов, а нижегородец Алексей Маврин. О причинах, вызвавших к жизни и саму литературную мистификацию, и последующее разоблачение, автор сам рассказал несколько дней назад на своем сайте:
<1>
«Я хотел издать новаторский роман «Псоглавцы» под псевдонимом, чтобы публика оценивала роман без клише «писатель-краевед» и «предыдущая вещь была лучше». Издательство плакало, потому что такое издание уменьшало его прибыли, но пошло мне навстречу. Роман был издан. Разумеется, я не ждал никакой революции, но считал, что читателям будет интересно поохотиться на оборотня в постмодернистском ключе: и оборотень — святой из русской церкви, и охотник — в дыму торфяных пожаров, на дрезине ГАЗ-51 и с интернетом за пазухой. Но вскоре я понял, что попал из огня да в полымя. От клише я не отвязался, только поменял одни клише на другие.
Стали говорить «начинающий автор» и «деревенский триллер». Ну а если хрен редьки не слаще, тогда следующий роман — «Комьюнити» — я решил издавать обратно под своим именем».
Проблемы, думается, не ограничивались прокрустовым мышлением литературных критиков. Наверняка свою лепту в рассекречивание внесло и издательство, потому как Маврин продавался не в пример Иванову: «Новый Гоголь народился!» так никто и не закричал, а на скандале с разоблачением, можно в конце концов не только спрос на «Комьюнити» простимулировать, но и продажи «Псоглавцев» подтянуть. Но и здесь не повезло: Акунин со своими Брусникиным/Борисовой успел раньше. Скандал если и случится, то явно не ожидаемого размаха.
Все это, конечно, очень грустно. Хотя бы потому, что именно во второй книге Иванов довел мистификацию до блеска: в авторстве «Комьюнити» создателя «Сердца Пармы» и «Географ глобус пропил», можно ручаться, не заподозрил бы никто.
Если «Псоглавцы» эксплуатировали глубинные страхи столичных штучек перед провинцией, то нынешняя, вторая книга дилогии целиком и подчеркнуто «московская». Хтоническое зло здесь вылезает из самого центра «сердца Родины моей» и обосновывается в интернет-комьюнити.
К изучению Москвы провинциал Иванов подошел с той же основательностью, что и к реконструкции жаргона и ареала обитания чусовских сплавщиков в «Золоте бунта». Поверить, что книга написана человеком, посещающим Москву редкими наездами, практически невозможно. Выверено все: маршруты передвижения героев писались явно не по «Яндекс-картам», аутентичность птичьего языка московских айтишников заставит улыбнуться любого человека, вынужденного периодически общаться с этим буйным племенем, — словом, работа проделана преизрядная.
Вопрос — для чего. Только для того, чтобы хорошенько спрятаться, не ограничиваясь сменой псевдонима? Ну да, удалось бы. Но именно насмешка обстоятельств, сделавших эту мимикрию априори ненужной, и обнажила тщету подобного подхода. Нет, в книге все вроде бы на месте. И пугать Иванов умеет — всегда умел. И сделан текст неплохо.
И неожиданных, умных мыслей, как всегда, предостаточно. А вот того ощущения абсолютной реальности происходящего, которое было когда-то, почему-то не возникает.
Есть такой часто цитируемый, но от этого не менее верный писательский принцип, сформулированный когда-то Борисом Стругацким: «Пиши либо о том, что знаешь очень хорошо, либо о том, чего не знает никто». Дело даже не в том, что сконструированная хипстерская Москва Иванова заведомо проиграет тусовочной столице какого-нибудь Минаева, несмотря на всю разницу в классе этих писателей. Просто потому, что Иванов ее изучает, а Минаев ею живет и дышит, и читатель это прекрасно видит в тексте. И не в том, что средневековая Парма была невесть откуда взявшимся чудом, о существовании которого никто раньше и не подозревал, к нему хотелось прикоснуться и привести туда других, а сетевые взаимополивы, айфоны и бренды обрыдли уже хуже керосина.
Наверное, дело в том, что в оригинале фраза Стругацкого звучала так: «Писать надо о том, что тебя волнует и что ты знаешь хорошо (или не знает никто). Все прочее от лукавого».