Цивилизация
Биография Ролана Пети — сама по себе роман. У него даже был автобиографический моноспектакль, показанный и в России, где мэтр вспоминал общение со знаменитыми людьми. Кого он только не знавал! Пикассо и Сен-Лорана, Сименона и Макса Эрнста, Мэрилин Монро и Жана Ануя… А началось все во время войны. В годы оккупации, с их лишениями и комендантским часом, юный Пети, заболевший танцем, учился в школе при Парижской опере. Сценический дебют пришелся на 1943 год, тогда же был поставлен и первый балет.
После войны Пети создал собственную, недолго прожившую труппу, прославился, делал танцы в Голливуде (в том числе для Фреда Астера), ставил балеты везде — от Пекина до Лондона, работал со многими звездами — от Жана Бабиле до Марго Фонтейн и Михаила Барышникова. Приходил на работу в Парижскую оперу, и уходил из нее, и снова возвращался. Выстраивал карьеру жены — балерины, певицы и актрисы мюзик-холла Зизи Жанмер (на московском вечере зачитали ее приветственное письмо). И 25 лет возглавлял Марсельский балет.
Трудно найти более всеядного мастера. Пети ставил балеты сюжетные и бессюжетные, психологические и формалистические, малые и большие, классические и эстрадные, серьезные и веселые. Его постановки, как правило, народны в хорошем смысле слова: доступность сочетается с французским шиком, а эмоциональность манеры — с рациональным освоением стилей танца XX века.
Из наследия хореографа Большой театр выбрал два коротких трагических опуса.
В молодости Пети увлекался экзистенциализмом и думал, что бытие вполне бессмысленно, но крайне эмоционально. В 1946 году он вместе с Жаном Кокто сделал свой самый знаменитый балет «Юноша и смерть», где действует обессилевший от жизни богемный житель парижской мансарды. Балет, числящийся в афише ГАБТа, начинается с пронзительного танцевального монолога, когда герой нервно курит, в истерике швыряет стулья и яростно танцует на столе. Продолжается стычкой с приходящей красоткой, издевающейся над героем (Екатерина Шипулина эффектно сыграла парижскую стерву). И заканчивается самоубийством героя на виселице, причем любовница появится еще раз — в виде Смерти. Второй опус, «Арлезианка» 1974 года, для театра новый, но это тоже история про суицид. Странно, что, составляя программу, в Большом не заметили столь убийственного (в прямом смысле) сгущения. Многовато оказалось трупов перед Новым годом. Можно было бы взять и иного Пети — ведь он сочинил более 150 балетов.
Ради участия в вечере в Большой прибыли Наталья Осипова и Иван Васильев — те самые не так давно покинувшие театр солисты, вокруг ухода которых из труппы раздули неимоверный шум. Их присутствие послужило приманкой для публики: ведь никто не знает, когда народные любимцы выступят в ГАБТе в следующий раз.
Васильев, творчески обласканный Роланом Пети в его последние годы жизни, вышел на сцену дважды. Его герой в «Юноше и смерти» был по-мальчишески прямолинеен:
прыжки до потолка забавно символизировали уровень протеста, а вешался этот юноша от детского максимализма и вселенской обиды непонятно на что.
Нечто подобное было и в «Арлезианке» по драме Альфонса Доде, разыгранной в пейзаже ван Гога и с музыкой Бизе. Васильев старательно изображал парня с французского юга в апогее душевных метаний. Его простоватого героя душило чувство любви, хотя воспитанием было предписано презрение: малый тщетно мечтал о девушке свободного поведения из Арля, реально отсутствующей в спектакле. Потанцевав что-то фольклорное с соседями-крестьянами и оттолкнув преданную, но постылую невесту, герой Васильева исполнил душераздирающее соло и смачно выпрыгнул из окна.
Балеты о невыносимости жизни дополнили дивертисментом, который разрядил атмосферу.
Ведь Пети не только исследовал пограничные ситуации. Он воспевал жизнь в ее психологическом и чувственном апогее.
Взять, например, фрагмент из «Кармен», не смертельный финал, а разгар истории, когда героиня еще любит героя. Тут царила Наталья Осипова, подтвердив репутацию самой темпераментной балерины: из-под ног ее сердцеедки-цыганки, казалось, брызгали искры. Это была не женщина с прошлым, какой нередко танцуют Кармен, а угловатый подросток с бушующими гормонами, которому интересно попробовать новую забаву — соблазнение.
Начинающая балерина Ольга Смирнова, которую ГАБТ сманил из Петербурга, покорила совсем другим. Ее танец в отрывке из балета «Моя Павлова» был похож на дворец отменных пропорций, где все выверено по циркулю, но холодности нет, а есть ощущение прекрасной формы. Балет «Собор Парижской Богоматери» был представлен популярным в сборных концертах дуэтом, где Пети столкнул красавицу и чудовище: плачущий Квазимодо (Михаил Лобухин) убаюкивал бодрую Эсмеральду (Мария Александрова). Дуэт из балета «Пруст» тоже известен как шлягер на тему сна: герой Марсель наблюдает Альбертину спящей, воображая даму в своих объятиях и терзаясь одновременно ревностью и страстью. Тут была незаменима Светлана Лунькина, которой образ вечно ускользающей красоты дается как родной, а музыка Сен-Санса дает возможность поупражняться в теме «любовь-тюрьма». Финал дивертисмента доверили Николаю Цискаридзе: он темпераментно, с бешено сверкающими глазами, изобразил душевную черствость Германа из балета «Пиковая дама», домогающегося карточного секрета у старой графини (Илзе Лиепа).
Почему Большой устроил такой вечер? Наверно, потому что Пети и Россия — отдельная и большая глава жизни хореографа. В балетах мэтра самовыражались Плисецкая, Максимова, Лопаткина, Владимир Васильев. В Большом в разные годы шли постановки Пети — «Сирано де Бержерак», «Пиковая дама», «Пассакалия», «Собор Парижской Богоматери». Балетные учителя у молодого Пети были русские: после уроков в школе мальчик бегал к ним на дополнительные занятия. Пети сделал балет о Маяковском и дружил с Нуреевым. Говорят, что в последний год жизни он обдумывал спектакль о Пушкине. Жаль, что не вышло. Так и видишь балетного премьера в бакенбардах, стреляющего в Дантеса пируэтом.
