Цивилизация
В Театре на Таганке первая премьера сезона — «Венецианские близнецы» по Гольдони, поставленные итальянским режиссером Паоло Ланди в духе комедия дель арте. Нынешний год стал для Таганки, вероятно, самым драматичным за последние два десятка лет. В августе, после скандала на гастролях в Чехии, театр покинул его бессменный руководитель и идеолог Юрий Любимов, а на его место заступает временный худрук — актер Валерий Золотухин. Спектакль Ланди станет первой из четырех премьер, намеченных на нынешний сезон новым руководством, — пермский постановщик Сергей Федотов выпустит «Калеку с Инишмаана» современного драматурга Мартина Макдонаха, актриса и режиссер Рената Сатириади — шекспировскую «Двенадцатую ночь» на Малой сцене, а польский мастер Кшиштоф Занусси — «Король умирает» Ионеско. «Парк культуры» побеседовал с Валерием Золотухиным о премьере и новой жизни театра.
— Валерий Сергеевич, какие ощущения от премьеры?
— Я вам сейчас зачитаю эсэмэску от зрителя (надевает очки, читает): «Театр жив! Спасибо вам за этот праздник». Для меня это тоже праздник — первый спектакль, очень ответственный. Потому что наш театр никогда так не работал — мы сделали премьеру всего за месяц. Ну и спектакль получился красочный — комедия дель арте, яркая, красочная, карнавальная постановка, которую сделал Паоло Ланди. Мне лично этот спектакль напомнил первый вахтанговский театр — «Принцессу Турандот».
— Что вы имеете в виду, говоря, что никогда так не работали?
— Мне кажется, такой творческой, напряженной жизнью, как сейчас, наш театр не жил очень давно. И у нас еще премьера в январе, феврале и в марте — а это значит, что репетиции идут уже сейчас, параллельно в нескольких помещениях. И некоторым актерам надо в буквальном смысле перебегать с одной на другую. Я поставил всех на дыбы — цеха вопят, костюмеры кричат, все выбиваются из сил... Но, кажется, все рады. Есть два таких понятия в актерской энергетике: момент быка, когда происходит набор энергии, и момент тигра, когда происходит бросок. Вот у нас сейчас момент тигра. С таким КПД Таганка еще никогда не работала.
— В чем причина этого воодушевления?
— Ну, во многом в том, что просто стало нужно играть. Не бить чечетку, не показывать номера, а именно играть. Это же комедия дель арте, особая игровая среда. Мы же глубоко засели в своем психологическом театре — молимся на него, а играть-то разучились. И вдруг Ланди задает такие условия, в которых актеры даже сами не понимают, на что они вдруг способны. Он превратил актеров в детей. Они все у него на сцене — дети. Я очень рад, что «Венецианские близнецы» дали возможность и мне, и труппе увидеть свой потенциал, показать себе, на что мы способны.
— Говорили, что были и недовольные, — культурные власти Москвы даже упоминали об этом.
— Культурные власти же потом это опровергали и оправдывались. Нет, на самом деле в любом большом предприятии всегда бывают недовольные — кого-то я поставил во второй состав вместо первого, кому-то не хватило внимания режиссера к его идеям. У Ланди к первой репетиции надо было знать текст, а некоторые еще долго ходили с листочками. Я много играю и ставлю в разных городах, а ребята немного не привыкли к этому. Но это, как бы сказать, нормальная для театра ситуация, здесь нет конфликта.
А взаимоотношения с коллективом всегда непростые. Когда начинается демократия, возникает множество вариантов: давайте так, давайте этак. Поэтому вожжи надо держать крепко.
— В вашей афише нынешнего сезона помимо российских режиссеров еще и два заметных иностранных театральных имени — Ланди и Кшиштоф Занусси. Берете курс на европейский театр?
— А мы сейчас и есть европейский театр — в том, что касается практической части. По премьере в месяц — притом, что раньше здесь одна премьера делалась в течение года. Ланди приехал к нам на пять недель — это международный стандарт для приглашенных иностранных режиссеров — со своей бригадой, куда входили осветители, специалисты по маскам, по движению и другие службы. И мы сделали «Венецианских близнецов» — мы сделали этот спектакль.
А что касается нового курса (улыбается)... Я вам скажу, как было дело. В августе происходят чрезвычайные события: ситуация внезапная, Любимов подает заявление, его отпуск. Мне достается целый ворох проблем — какие-то черные договора, нарушения законодательства... И самое главное — 15 сентября мне надо было сказать труппе, что именно мы будем репетировать. Плюс деньги на эти самые спектакли, про которые я еще ничего не знаю, должны быть запрошены весной, а 29 октября — поданы все окончательные финансовые документы. Скажу вам честно, нам очень сильно помогли и департамент по культуре, и Союз театральных деятелей — именно они помогли найти режиссеров, которые будут у нас работать в этот сезон: предоставили нам полтора десятка имен, которым мы могли уже что-то предлагать. И в данном конкретном случае нам, конечно, страшно повезло, что у Паоло Ланди и его команды оказался свободный кусок времени. Департамент по культуре пошел нам навстречу, правительство Москвы выделило финансирование. Так что сами судите, есть ли здесь какой-то «новый курс».
— Ставите ли вы задачей сохранить преемственность курса, проложенного Любимовым?
— Хочу сразу прояснить — никто не собирается выгонять из театра дух Любимова, стиль Любимова. Если бы не совсем уже невозможные, чрезвычайные происшествия летом и реакция людей на них, Любимов бы еще руководил театром. В среде интеллигенции очень распространено мнение, мол, Юрия Петровича выгнали из театра. Да боже упаси, кто бы слово сказал, если бы не... Терпели — и еще бы терпели много лет. Если бы не оскорбительные выпады... со стороны семьи, скажем так.
Больше того, скажу: наша задача — сохранить его репертуар. Мы не будем играть больше «Венецианских близнецов», чтобы меньше играть «Мастера и Маргариту». Здесь голосует зритель, и его избирательный участок — касса. Я вам скажу еще и с чисто прагматических позиций — ни один здравый руководитель не снимет спектакль «Марат Сад» или того же «Мастера»: на них же люди ходят. Но времена идут и меняются, и если «Близнецы» или «Калека с Инишмаана» будут собирать кассу — то будет им зеленый свет.
Те два спектакля, которые были сняты в нынешнем сезоне, «Сказки» и «Замок», были сняты исключительно по техническим причинам: батуты устарели, техника безопасности не была соблюдена. Охрана труда всегда запрещала играть, но раньше это игнорировалось и скрывалось. Но я на себя такую ответственность брать не буду.
А возвращаясь к духу и стилю Любимова, то я вам скажу, что у нас на каждом спектакле есть «наблюдатель» — актер, который смотрит за выполнением режиссерских решений. Есть такие наблюдатели и у спектаклей Любимова, и никто не вправе снимать с них эти полномочия.
Другое дело, что зритель, который пришел в Театр на Таганке и увидел комедию дель арте, — он удивится, наверное, такой смене декораций.
— Вы были назначены временным художественным руководителем. После первой премьеры уже почувствовали себя худруком?
— Как раз сейчас — самый неудачный момент для такого вопроса. Мы только что с пылу с жару выпустили эту первую премьеру. Сделаем еще три — и когда сядем подводить итоги, тогда и подумаем. Со мной заключили договор до 15 октября 2011-го, после совещания в департаменте культуры мне продлили мои временные полномочия на год. Это будет испытательный сезон — для всего и всех. И для труппы, и для бухгалтерии, и для меня. Я же артист, прежде всего. Сезон покажет, в общем. Корабль только-только пустился в плавание.
За одно только я бы себе поаплодировал — я шестым чувством понял, что надо отменять гастроли, вычислил режиссера и провел премьеру. И вчера я понял, что моя интуиция меня не подвела.
Я знаю, что критика будет против нас. Что нас будут постоянно сравнивать, говорить о том, где мы ошиблись, где не соответствуем уровню. Паоло Ланди мне сказал: «Вы знаете, Валерий, что бы вы ни делали, вас все равно расстреляют».
