Цивилизация
— Если одним словом — как себя чувствует репортажная фотография?
— Репортажная фотография чувствует себя двояко. Профессиональная по-прежнему в диком кризисе, он только углубляется и, видимо, приведёт к её не то чтобы смерти, но к уходу той тусовки, которая в этой области работала. С другой стороны, огромное количество молодых людей снимает репортажи. Кто-то из них называется фотоблогерами, кто-то и более серьёзно действует, но эти молодые люди – это прекрасная новая, немного варварская волна, которая со старой почти не пересекается. С ними легко, интересно, весело, но они производят впечатление людей, которые делают серьёзные вещи, пусть и неловко иногда.
А старое поколение, к сожалению, по-прежнему занято обсуждением темы «сколько должен получать фотожурналист в газете». А этот вопрос уже просто не имеет смысла, потому что фотожурналистам там просто не платят. Ни о какой зарплате, ни о каких ставках речь не может идти сейчас. О редакционных заданиях в прежнем понимании речь идти не может. Это люди, которые просто ментально отстали. Часть из них перестраивается, как-то встраивается в новую ситуацию, а часть просто остаётся в прошлом веке.
— А как устроена жизнь фотографа Reuters?
— Лучше всего их самих об этом спросить. Я думаю, что позиция агентского фотографа — это единственная позиция, которая, как встарь, обеспечивает журналисту более или менее интересную жизнь за счёт работодателя. Но количество мест в агентствах для фотожурналистов очень ограничено. Думаю, в России даже не двумя десятками, а меньше. То есть это всего лишь полтора десятка счастливцев на страну. Ну не то чтобы баловней судьбы, а людей, которые добились этой позиции, выросли профессионально и получили возможность здесь работать. Жизнь у них отнюдь не лёгкая, но это всё, что осталось от прежней фотожурналистики девяностых годов, потому что раньше в этом же режиме работали фотожурналисты газет, журналов, их было много.
— Но ведь есть штатные фотографы в газетах?
— Не во всех. В моей прежней, в «Независимой», нет. И это не уникальная ситуация. А там, где они есть, они ходят и снимают пресс-конференции. И всё. А в Ливан поехать или на саммит G8 поехать, или в Чечню, или ещё куда-то – их никуда никто не посылает. Или в Баренцевом море тюленей снимать… Такого ничего нет. Ездят по миру разве что те, кто приклеен к «кремлёвскому пулу». Но наличие «своего» фотографа в кремлёвском пуле для издания, скорее, просто имиджевая вещь. Даже прекрасный мастер Костя Завражин ездит с первыми лицами больше потому, что ему самому интересно и у него есть такая возможность. И статус позволяет, и профессиональный вес. Но далеко не всё, что он снимает, востребовано в его же собственной газете.
— Эти юные, с которыми интересно – они приходят к тебе учиться на курсы композиции для фотоблогеров?
— На курсы ко мне приходят учиться фотокомпозиции люди, которые просто язык фотографический осваивают. А фотожурналистике к Максимишину приходят учиться. Мне кажется, достаточно эффективно это у него выходит. Он учит, ещё Нистратов учит документальной фотографии, ещё фотофакультет в Питере как работал, так и работает. Тоже достаточно эффективно, судя по тому количеству людей, которые в Питере хорошо снимают. Фонд «Объективная реальность» проводит онлайн-обучение. Фотожурналистике учат в нескольких местах, но честно всем говорят в самом начале: не рассчитывайте, что вы будете получать за это заметные деньги. Такие времена прошли.
— А что тогда их ждёт?
— Каждого ждёт то, чего он сам добьётся. Вот молодая девушка-автор Оксана Онипко (училась она, в частности, в «Объективной реальности») сняла тему «Исламизация в России». О распространении ислама в России сейчас. Чёрно-белые фотографии, довольно высокого уровня, по-моему. И после того, как она эту тему где-то, видимо, показала (может, на каких-то ворк-шопах или где-то ещё, я не знаю точно), эксклюзивные права на этот репортаж у неё купил GettyImages. И я вот рыпнулся купить эту тему для сайта «Русского репортёра», потому что мне показалось, что это интересно и может прозвучать в онлайне. А мне в агентстве Getty выставили такую цену, на которую мой бюджет не рассчитан. Дай бог, чтобы кто-то купил другой: пусть это всё-таки прозвучит. Пока «Исламизацию» только воруют ресурсы типа Bigpicture.ru. Но, так или иначе, девушка, автор этой темы, молодой фотограф, думаю, получила достаточно вменяемый гонорар за работу. Нестыдный, серьёзный гонорар, а не символический, как у нас. То есть, если делать действительно качественную, острую, актуальную фотожурналистику, ориентироваться на мировой уровень исполнения, быть при этом визуально одаренным и коммуникабельным, лёгким на подъем, креативным в смысле непрерывной генерации тем для репортажей, то вот тогда можно рассчитывать на заработок.
Если она дальше будет работать с той же остротой, её ждёт хорошее будущее. Профессиональное, оплаченное будущее. Но не будущее человека, который на постоянной ставке работает. Это принципиальная разница. С тёплыми местами при газете пришло время проститься. Их просто нет. Всё. Человек, который работает при издании, выполняет механическую работу, как правило. Есть, наверное, исключения. Но, как правило, это механическая работа, сродни работе шофёра. Вызвали, послали, поехал, снял, вернулся, сдал редактору, забыл. Время такого подхода к работе безнадёжно прошло для людей, которые всерьёз занимаются фотожурналистикой. Интересные темы можно искать только самому. Тебе их никто не предложит. Никакой добрый начитанный дядя. Ты их сам нашёл, сам поехал, сам отснял. Более того, сам нашёл рынки, издания, ресурсы, где их можно представить, где найдутся люди, которые их купят, — и это всё сам. Люди, которые всю эту цепочку способны сами проходить, – они добиваются успеха. Знание английского языка в этой цепочке обязательно. В России, к сожалению, рынка пока нет, хотя можно сказать, что потихонечку он складывается.
— Зрительский спрос, во всяком случае, есть уже сегодня. Что еще нужно для рынка? Инвесторы?
— Мне кажется (это моё личное мнение), что инвесторы в области СМИ в России бесконечно отстают от конъюнктуры. Большие деньги просто плетутся в хвосте процесса. Как бы идёт поезд, в нём интересно ехать, а где-то за ним по шпалам идут одышливые люди с баулами, полными денег. И вот местами, когда поезд притормаживает, они видят его хвост, начинают радостно как-то махать, кидаться банкнотами ему вслед, а потом поезд опять уходит. Без денег поезд от них уходит. А они остаются со своими баулами купюр и опять плетутся по шпалам. У меня в голове такой образ.
<1>
Причём уже много лет это происходит, прежде всего в области фоторепортажа. Этот процесс, если оседлать по-деловому, вполне прибыльный. Но люди просто не въезжают в это. Те, у кого баулы с деньгами. Чья это проблема? Наверное, их. Прежде всего их страхов, их узкого кругозора. Не наша. Мы вот как бы дело свое делаем, а они пусть догоняют. Но эта ситуация, мне кажется, всё-таки медленно меняется, и деньги за репортаж в сети платить будут. Никуда не денутся. У меня маленький бюджет, но мне говорили старшие коллеги в других изданиях, что тоже с такого начинали. Сейчас у них другой бюджет — вырос уже, совсем другой. И некоторые даже сохраняют определенную свободу.
— Онлайн или печать?
— Те и другие, неважно, — все начинали с этой маленькой суммы в месяц. Сейчас она у меня уже чуть больше. Но месяц на месяц не приходится, бывает месяц, когда случается цунами, потом Фукусима, потом умирает Гурченко, и параллельно ещё что-то происходит, и всё это требует покупок большого количества фотографий, просто потому, что ну как же – мы же должны это осветить. И тогда мы вылетаем за пределы этого маленького бюджета. А бывают месяцы, как июнь прошедший, когда ничего не происходит толком, слава богу. И пусть себе почаще так бы не происходило, потому что тогда у меня остаётся сумма от бюджета (заметная!), за которую я в принципе могу купить историю, например, в агентстве VII. Для онлайн публикации. Потому что агентство VII, в отличие от агентства Getty, адекватно оценивает возможности российских покупателей репортажной фотографии. И предлагает хоть и высокую, но посильную цену. Я эту цену, при условии что выдался «тихий месяц», могу заплатить. А агентству Гетти или агентству Нур, например, я не могу заплатить те деньги, которые они хотят за онлайн, даже если ещё продам половину имущества из своей квартиры. А это ведь всего лишь одна фотоистория для онлайн-публикации в размере 900 по длинной стороне. Есть адекватные агентства, есть неадекватные пока агентства. Но всё меняется.
— Значит, выбирать приходится очень тщательно. А в чём выражается – «работает» или «не работает» выбранный фоторепортаж?
— Чтобы вштырило аудиторию. Чтоб «ух ты!» было. Или «ох ты, ёлки…» Или «да что ж творится!» Или просто смотрели бы, и потом картинка стояла в памяти у людей весь день. Не обязательно потому, что там ужас какой-то, может, наоборот, что-то очень доброе, чего не хватает. Мне очень нравится моя работа, только это надо уметь делать в любое время суток, в том числе и ночью. Бывает, случается на Манежной та вот фигня, и всё, с шести часов вечера до двух часов ночи ты не отрываешься от монитора и вешаешь, вешаешь, вешаешь кадры. Идут фотографии в ленты, фотографии классные.
— Когда падает самолёт, ты выполняешь свою работу – вешаешь снимки оттуда и это наверняка поднимает посещаемость. Как потом, не тяжело?
— Удивляешься, когда вешаешь фотографии, которые пассажир дагестанский снял, когда вышел из разбившегося Ту-154 в Домодедово. Мне очень интересно, почему 10 лет назад человек, который вышел из разбившегося не до конца самолёта, думал: «Какое счастье, я спасён! Я жив!» И бежал с неадекватными воплями куда-нибудь, куда глаза глядят. А сейчас этот человек достаёт айфон и начинает снимать этот разбившийся самолёт. И дальше тут же продавать эти фотографии в агентство AP! А я немедленно их покупаю, через полчаса после этого. Вот об этом у меня возникают мысли: насколько изменилось время. Причём он не один такой там снимал, у него просто самый лучший айфон был. Остальные – кто на «нокию» снимал, кто ещё на что. В кадрах этого дагестанца видны другие пассажиры, которые тоже снимают этот руинированный фюзеляж. Все стали фоторепортерами, это уже сидит у всех в мозгу — надо это скорей сфоткать!
— То есть в обществе роль фотографии и отношение к фотографии полностью изменились?
— За 10 лет – да. Это произошло, когда в каждом телефоне появилась камера, появилась блогосфера, чтобы всем этим обмениваться, социальные сети, в которых можно тут же показать – зацените, что я снял. Новая коммуникация – через картинки. Это новый язык общения. Человек может не уметь писать подробные красивые тексты, но может повесить в свой блог картинку, и всем всё сразу ясно. Люди, которые смотрят его блог, испытывают те же чувства, что и он сам. Это работает и будет, наверное, захватывать аудиторию ещё больше. Все обмениваются изображениями: это язык общения. Раньше этого не было.
— Хорошо это для общества и для профессии?
— А я не знаю. Для профессии хорошо. Мы с этого начали – штатного фотожурналиста в газете больше нет, потому что граждане сами всё снимают. А фотожурналист, который сам ищет темы, до которых граждане с мобильниками допетрить не способны (надо родить тему, думать, ездить) – это работа для профессионалов. Так что для профессии это в итоге на пользу, хотя для тех, кто привык сидеть в штате газеты на ставке, во вред: они за бортом. Ну, что делать.
Это язык горизонтального общения, без помощи правительства и «больших дядей». Если человек пишет словами «я видел омоновца, у которого на каске значок СС», этого никто не замечает. А если он ничего не пишет, но вешает картинку – шлем омоновца со значком СС – следует скандал в Госдуме. Фотография бьёт так, что сразу в Госдуме кидаются разбираться, тут фотошоп или нет? Это сила визуального языка. А фотография была омерзительная по качеству: фокуса нет, экспозиции нет, композиции нет – вообще ничего нет. Человек мобильником снял, криво. А буча в Госдуме, эффект в масштабах страны.
— Из всех твоих занятий – ФРФ, «Полигон», «РР-онлайн», преподавание — что приносит наибольшее удовольствие?
— «Полигон». Я недавно делал для выступления в Новосибирске выборку за последние полгода интересных для меня работ. Время на это не мог долго выбрать, а тут припёрло. И я по самым верхам чего-то нахватал – самые обсуждаемые работы, мой личный выбор, ещё что-то насобирал – 20 работ. Я их посмотрел, а они классные! И это настолько сразу мою собственную внутреннюю энергетику поднимает, что мне уже всё равно, платят мне деньги, не платят мне деньги, догнали мой поезд люди с чемоданами денег или я сам параллельно где-то на разгрузке вагонов что-то заработал. Из отобранного уже можно сделать вторую выставку «Полигона». Первая сейчас во Владивостоке довисит ещё чуть-чуть, но она уже прокатанная совсем, пять городов, семь или восемь залов. Но можно такую же вторую собрать. Не слабее. Первая опять-таки за много лет ведь была выборка. Вторая – за последний год, свежая, а там всё хорошо — на самом деле можно собрать кадров 200.
