Цивилизация
Начать надо бы с того, что представления об африканском искусстве как о периферийном и тем более «порабощенном» устарели давно и окончательно. Сегодня это весомый тренд с хорошими международными котировками. Попробуйте отыскать масштабную и представительную современную выставку, куда бы не включались опусы художников с Черного континента. Для чего именно они туда включаются — это вопрос отдельный. На взгляд цинический, то есть близкий к реальности, ровно для того, чтобы подтянуть геополитику к нуждам арт-бизнеса и наоборот.
То бишь нельзя оставлять Африку на откуп исламским террористам, на съедение крокодилам и на разграбление разбойнику Бармалею.
<1>
Необходимо вводить тамошних художников в сферу цивилизованного арт-бизнеса, иначе плохо будет всем, включая Акулу-Каракулу. Последствия сей парадигмы очевидны для любого зрителя, более или менее следящего за интернациональной арт-сценой. Наши чернокожие собратья — говоря политкорректно, афроафриканцы — вполне заполонили подступы к художественному олимпу. С ними работают ведущие западные галереи, им устраивают выставки в музеях, их работы коллекционируют мультимиллионеры. Один из таких собирателей — Жан Пигоцци, чья многолетняя коллекция и легла в основу нынешней московской гастроли.
Итак, с базовым репертуаром вроде бы понятно: эксцентричный европеец, переместивший бизнес в Панаму, сделал ставку на африканцев. Обычное дело.
Причем тут Япония? А притом, что прихоть не знает границ. В последнее время господин Пигоцци начал активно собирать произведения молодых японских художников. Наверняка вы зададите мысленный вопрос: почему именно японских, и почему молодых, и почему вслед за африканскими? Отвечаем честно: такова уж воля Пигоцци-сан. Его платежеспособное воображение мечется вслед за призраками, возникающими там и тут, и мы становимся лишь свидетелями процесса.
Назвать выставку Japan Congo и составить ее из тех опусов, которые фигурируют сейчас в «Гараже», — это, говоря между нами, вершина культуртрегерской наглости. От Киншасы до Токио не просто тысячи километров — между ними тысячи пудов несъеденной соли. Абсолютно никакого общего прошлого, зато похожие перспективы в настоящем. В это действительно трудно поверить: с одной стороны — Центральная Африка, Демократическая Республика Конго, столица Киншаса, с другой — Юго-Восточная Азия, причудливая монархия под названием Япония, столица Токио. Сопоставлять эти две культуры было бы абсолютно бессмысленно, когда бы не сегодняшний контекст. И тут выясняется, что сравнение уместно (спасибо г-ну Пигоцци).
<2>
Всплывает обоюдная комиксоидность изображений, возникают афродальневосточные параллели в части секса, волшебства и социального напряга.
Разумеется, есть отличия: конголезские художники брутальны по самое не могу, а японцы донельзя эстетствуют. В некотором смысле это их и объединяет. Как говаривал древнегреческий философ Анаксагор, во всем есть часть всего. В данном случае имеется в виду, что крайности соединяются просто потому, что надоела середина. Никто — ни в Африке, ни в Азии — не хочет простоты, обыденности, мастерства. Торжествует социальный или эстетический прикол. Конголезцы напирают на швыряние пахучих носков в рыло тамошней госолигархии, а японцы изощряются в мангоподобном сюрреализме. Сходство действительно обнаруживается, но только не в части национального искусства. Все эти авторы — и японцы, и конголезцы — объединены приверженностью международному арт-рынку. Который на сегодняшний день абсолютно безличен, глобален, не заточен на оттенки эстетической правды или хотя бы правдоподобия. И в этом мире, конечно, Япония и Конго — братья навек.