Цивилизация
Первым конкурсным фильмом Канна-2011 стала дебютная работа австралийки Джулии Ли «Спящая красавица» - вдохновленная Бунюэлем и спродюсированная Джейн Кэмпион история студентки, нанимающейся в элитный клуб: там она получает деньги за то, что принимает снотворное продолжительного действия, отдавая свое тело богатым клиентам-старикам. Любопытный эксперимент — сюрреалистически-отстраненный взгляд на эксплуатацию женщины — не завершился большим творческим успехом, хотя кукольная красотка Эмили Браунинг («Запрещенный прием») сама по себе стала небольшой фестивальной сенсацией. Куда важнее другое — заявленная тема, задающая тон всему конкурсу. Переживание, волшебное или травматическое, есть лишь сон. Особенно когда его показывают на экране.
Нет ничего более банального, чем сравнение фильма со сновидением. Тем не менее этот гипнотический фокус — навязывание снов огромной аудитории — Канн с успехом проделывает ежегодно. Увы, это невозможно увидеть по телевизору или почувствовать по интернет-трансляции.
Хитроумные интеллектуалы, правящие бал на главном киносмотре мира, отбрасывают снобизм, отдаваясь душой и телом вульгарному и магическому празднику. Особенно это ощутимо на церемонии открытия. Дикие толпы безумных фанатов, у многих из которых нет даже шанса увидеть в толпе и спину любимой кинозвезды (никого это не останавливает), артисты, модели и режиссеры вперемешку в невыносимо блестящих туалетах… и все это прелюдия к десяти дням, в течение которых ни о каком гламуре не будет и речи. Разве что вечерами, когда пятнадцатиминутный ритуал «красной дорожки» (в Канне это лестница) вновь заставит забыть об актуальных трендах и бескомпромиссном искусстве.
Жюри в Канне-2011 подобрано с умом. Как минимум трое из участников — суперзвезды: Джуд Лоу, Ума Турман и Роберт де Ниро, председатель. Добавьте к этому на церемонии открытия вечнозеленую Фэй Дэнауэй — ее старинный снимок украшает афишу этого года, Сальму Хайек, Мелани Гриффит с Антонио Бандерасом (фильм Альмодовара «Кожа, в которой я живу» покажут через неделю) плюс целый выводок красавиц от спонсора фестиваля, компании L'Oreal, и легко будет не заметить отсутствия Карлы Бруни, сыгравшей эпизодическую роль экскурсовода в новой комедии Вуди Аллена «Полночь в Париже» — фильме открытия фестиваля.
Зато сам режиссер — бессменный фаворит Канна прибыл сюда в компании Оуэна Уилсона, Рейчел Макадамс и Эдриена Броуди.
После традиционного представления жюри, в ходе которого де Ниро сказал пару дежурных фраз по-французски, Бернардо Бертолуччи получил от президента фестиваля Жиля Жакоба почетную «Золотую пальмовую ветвь», британский джазмен Джейми Каллум спел песенку, а хозяйка церемонии Мелани Лоран продемонстрировала шикарное винтажное платье от Dior, настало время смотреть кино. И тут зрителям, переполнявшим нарядный зал «Люмьер», преподнесли уместный сюрприз. Перед «Полночью в Париже» показали фильм, с которого начались все кинематографические сновидения в мире, — шедевр изобретателя игрового кино Жоржа Мельеса, 14-минутное «Путешествие на Луну» 1902 года. Копия была раскрашенной вручную (именно так смотрели эту картину в начале ХХ века) и сопровождалась оригинальным саундтреком французского дуэта AIR.
Любопытно, что фильм Аллена тоже о снах, хотя и увиденных наяву.
А что иное город Париж, куда легендарный комедиограф-невротик отправился снимать кино после Лондона и Барселоны, как не огромная коллективная греза? Аллен всю жизнь повторяет, что не живи он в Нью-Йорке, так непременно переехал бы в Париж, где в годы своей молодости едва не поселился. Об этом и кино. Главный герой при всем внешнем несходстве голубоглазого простака-блондина Оуэна Уилсона с режиссером — очередное альтер эго Аллена: вроде бы талантливый писатель, не написавший ни одной книги, но научившийся подрабатывать сценаристом в Голливуде. В Париж он приехал с прагматичной невестой (Макадамс) и ее родителями-капиталистами, а потом с ужасом понял, что его влюбленности в богемную столицу они разделить не могут и не желают. Куда бежать? Разумеется, в мечты и фантазии.
Странное дело: начинаясь как типичная, моментально узнаваемая старомодная алленовская комедия с навязчиво остроумными перебранками и закадровым джазом, через полчаса после старта «Полночь в Париже» превращается во вдохновенный и необычный фильм.
Среди улицы ночью герой Уилсона набредает на старинный автомобиль, который оказывается машиной времени: на нем писатель-неудачник попадает в эпоху своей мечты — двадцатые годы. Он пьет шампанское с Фицджеральдом и виски с Хэмингуэем, дает почитать свой роман Гертруде Стайн и уводит любовницу у Пикассо (предсказуемые овации вызывает короткий выход Эдриана Броуди в амплуа молодого Дали). Между утлым настоящим и мифическим прошлым Аллен делает очевидный выбор в пользу второго, хотя и режиссер, и его герой осознают, насколько иллюзорен их выбор. Разумеется, подобный осознанный эскапизм в реальной жизни не вызвал бы ничьей симпатии, но в кино он позволителен, а на фестивале и подавно. В эти минуты стало окончательно ясно, что начавшийся фестиваль показал, насколько кино лучше жизни, а сны — реальности.
