Цивилизация
— Отчего такая затейливая формулировка в названии выставки?
— Действительно, название придумалось не сразу, потому что тема выставки довольно обширна. Мы показываем более четырехсот экспонатов, начиная с XVIII века, с эпохи Екатерины Великой, и вплоть до 1960-х годов. Но имя Карла Фаберже в заглавии – это не приманка: ровно половину выставки составляют произведения мастеров его фирмы. В проекте приняли участие многие музеи России и некоторые частные собрания, в том числе два зарубежных. Выставка получилась совершенно уникальной, она посвящена особенностям работы русских мастеров с полудрагоценными и поделочными камнями, которые иногда назывались «самоцветами». Речь о яшме, халцедоне, лазурите, нефрите, а также об аметистах, диамантинах, хризопразах. Это не камни первого класса, не рубины, изумруды или сапфиры. Но делали из самоцветов настоящие шедевры – и предметы, которые украшали большие дворцовые интерьеры, и камерные изделия, стоявшие на столах или каминных полках, и ювелирные украшения вроде камей. Мы показываем экспонаты небольшого масштаба – те, что можно поместить в витринах.
— Правда ли, что особое внимание вы уделили традициям уральских камнерезов-кустарей?
— Совершенно верно. Именно по этой причине мы пригласили к участию в выставке не только знаменитые музеи из двух столиц, но и музеи Урала, где очень много интереснейшего материала. Кое-что наверняка станет открытием для тех, кто интересуется этим искусством: около трети экспонатов на нашей выставке выставляются впервые.
— Это касается и работ фирмы Фаберже?
— В том числе. Например, некоторые экспонаты из музея Горного института в Петербурге обычно хранятся в запаснике в силу их исключительной ценности. Среди них немало произведений от Карла Фаберже, которые почти никем не видены. Но, разумеется, будут на выставке и знаменитые произведения мастеров фирмы – скажем, шесть пасхальных яиц, изготовленных по заказу императорской семьи. Одно из них, с букетом лилий из халцедона, Николай II подарил своей супруге в 1899 году. Есть еще яйцо с миниатюрной копией крейсера «Память Азова» – его дарил супруге Марии Федоровне император Александр III. Очень любопытна история незаконченного яйца, которое долгое время в разобранном виде хранилось в Минералогическом музее имени Ферсмана. Несколько лет назад наша сотрудница Татьяна Мунтян документально установила, что эти две синие сферы и хрустальное матовое «облако» представляют собой фрагменты яйца, которое готовилось в подарок цесаревичу к Пасхе 1917 года. По понятной причине оно осталось незавершенным.
— Если экспонатов от фирмы Фаберже набралось около двухсот, то наверняка пасхальными яйцами дело не ограничивается...
— Мы также показываем уникальную группу предметов, так называемых objets de fantasie. Своего рода «товарный знак» Фаберже – флоральные композиции, цветы в хрустальных вазочках с будто бы налитой в них водой. Трудно поверить, что они сделаны человеческими руками. Работы такого типа пользовались в свое время невероятной популярностью, как и фигурки животных, вырезанные из полудрагоценных камней. Причем нам хотелось не только представить эту сферу во всем многообразии, но и провести аналогии с работами Картье 1900-х годов, которые он создавал под сильным влиянием Фаберже. В экспозиции произведения обоих мастеров весьма интересно сопоставляются. А на манеру самого Карла Фаберже влияние оказали произведения уральских камнерезов, которые можно было увидеть на всероссийских кустарных выставках. Надо добавить, что мастеров для своей фирмы Фаберже набирал в той петербургской школе, где преподавали как раз носители уральских традиций резьбы по полудрагоценным камням. Фаберже многое позаимствовал в этих традициях и поднял их на другой, более утонченный и изысканный уровень. Кстати, эта тенденция в какой-то мере продолжилась и после революции. На выставке можно увидеть ряд работ, созданных ювелирами уже в советское время, назову хотя бы имя Василия Коноваленко.
— Но преобладают все же экспонаты, выполненные по придворным заказам?
— Их действительно много, однако хватает и вещей, которые делались по заказам буржуа или просто в расчете на состоятельных покупателей. Именно в таких украшениях чаще всего использовались полудрагоценные камни. Там виден иной вкус – иногда его можно даже назвать «купеческим», но мы все же старались отбирать работы, которые бы не навевали мыслей о китче. Благо, возможность выбора имелась. Состав выставки урезался порой жестко и намеренно. С другой стороны, куратор стремился показать материал в максимальном спектре. Например, нельзя не упомянуть сенсационную серию работ «Воюющие державы» Алексея Денисова-Уральского. Эти произведения, созданные в 1914–1916 годах, позднее были описаны в романе Ивана Ефремова «Лезвие бритвы». Долгое время даже специалисты считали описание фантазийным, и лишь сравнительно недавно удалось его идентифицировать с реальными предметами. В этой серии аллегорически представлены образы как союзников России в германской войне, так и ее противников. Разумеется, они изображены очень по-разному: первые – с симпатией и с уважением к национальным символам, вторые – в резко сатирическом духе. Уверена, что эта серия вызовет огромный интерес публики, и очень надеюсь, что зарубежными зрителями она будет воспринята в историческом контексте Первой мировой войны, то есть без обид... Кстати говоря, одна из задач проекта состояла как раз в том, чтобы дать понять: Карл Фаберже был отнюдь не единственным выдающимся ювелиром своего времени.
— Пользуясь случаем, не могу не спросить о другом – о судьбе депозитария музеев Кремля, вокруг строительства которого некоторое время назад было столько разговоров...
— На мой взгляд, ситуация остается не вполне определенной. Хотя могу сослаться на недавнее интервью министра культуры Александра Авдеева, где среди прочих назревших вопросов он упомянул о срочнейшей необходимости строительства депозитария и реставрационных мастерских для музеев Кремля. Дискуссии вокруг конкретного проекта, пожалуй, небезосновательны, однако надо понимать, что новые пространства нам крайне важны. Люди, утверждающие, что в строительстве нет особой нужды, наверняка не бывали в наших запасниках. У любого, кто оказывается там впервые, возникает сильнейший шок. Не может музей, хранящий национальное достояние, содержать свои фонды в столь стесненных обстоятельствах... И, кстати, почему-то редко обращают внимание на то, что в новом здании должны располагаться не только мастерские и фонды хранения, но еще и два выставочных зала – площадью четыреста и шестьсот квадратных метров. Для понимания ситуации: то, чем мы располагаем сейчас, – это два по двести. Думаю, что даже у самого маленького регионального музея помещения для временных выставок побольше, чем у музеев московского Кремля. Новые пространства дали бы нам возможность реализовать масштабные проекты, где мы могли бы совмещать показ декоративно-прикладного искусства с живописью, например, или с мультимедийными формами представления материала. Так что речь идет не о просто «складе», а о музейном комплексе, который нам жизненно необходим.
