Цивилизация
В мае этого года в булгаковском доме прошел квартирник Noize MC — акустическая презентация его еще не вышедшего «Последнего альбома». Журналисты и поклонники ждали появления музыканта, и тут в зал вошел странный человек — косматый, бородатый, в темных очках и тапочках, перевязанных полиэтиленовыми пакетами. Этот хиппи-пришелец так странно смотрелся среди опрятных зрителей, что даже Михаил Козырев с огромной белой собакой на его фоне выглядел волне буднично. Человеком был Сергей «Олди» Белоусов — лидер группы «Комитет охраны тепла».
Культ часто вырастает из неизвестности, и отчасти так было и с «Комитетом».
О жизни Олди до 1987 года, в котором появилась группа, известно немногое. Родился в 1961-м в Барнауле, жил в Средней Азии, в Калининград приехал уже в 1980-х — учиться на корабельного кока и подрабатывать художником-оформителем в одном из местных домов культуры. В общем, музыкантом он решил стать в том возрасте, когда другие свои карьеры уже заканчивали.
Легенда гласит, что группа собралась в годовщину смерти Боба Марли, а уже через год, в 1988-м, был записан первый альбом «Зубы».
История записи этой пластинки подробнейшим образом описана в книге Александра Кушнира «100 магнитоальбомов советского рока», и она действительно заслуживает отдельного текста. Скажем лишь, что писался альбом живьем, за одну ночь, толком не сыгранными музыкантами, один из которых и вовсе покинул импровизированную студию (какой-то ДК) в разгар записи, а свое название альбом получили из-за того, что во время сессии у лидера группы зверски болели зубы. Несмотря на общую экстремальность записи, даже по этому довольно чудовищно записанному альбому стала ясна вся самобытность и уникальность «Комитета» — группы, сумевшей разглядеть в рэгги странное созвучие пасмурному местному климату.
Дальнейшая дискография группы осмыслению поддается с таким же трудом, как и биография лидера.
«Комитет» много гастролировал, и поклонникам доставались в основном самопальные концертные записи. Несколько раз Олди внезапно пропадал из поля зрения и находился спустя несколько месяцев, например, в Крыму — на улице с гитарой. В начале нулевых он и вовсе пропал с радаров и лишь в начале этого года воскресил «Комитет» и даже дал один концерт в Калининграде.
В ночь на 5 ноября Сергея Белоусова не стало, причиной смерти стал цирроз печени. Как рассказала «Парку культуры» жена музыканта, он умер спокойно, сказав, что «сделал на Земле все, что должен был».
Вечером того же дня в сети состоялся релиз сингла группы «Ляпис Трубецкой» «Священный огонь», на котором белорусская группа перепела одну из самых известных песен «Комитета охраны тепла» «Африка». Сингл должен был выйти в субботу утром, но его выпуск было решено перенести, а все средства, вырученные от его продажи пользователям сети kroogi.ru будут отправлены жене Олди.
«Парк культуры» попросил рассказать об одном из самых загадочных российских музыкантов вокалиста «Ляписа Трубецкого» Сергея Михалка и пресс-атташе «Ляписа» Александра Бергера, у которого Олди жил в свой последний приезд в Москву.
Сергей Михалок:
«В конце 1980-х — начале 1990-х такие группы, как «Странные игры», «Автоматические удовлетворители» и «Комитет охраны тепла», котировались у неформалов гораздо выше, чем монстры рока вроде «Алисы» или «Аквариума». Я сам помню, как в начале 1990-х в Минске на фестивале во дворце спорта, на котором выступали мастодонты вроде «Чайфа» и «Аквариума», выступления «Комитета охраны тепла» и «Двух самолетов» принимались гораздо лучше. Это было знаком нарождающейся контркультуры, противопоставившей себя рок-мейнстриму. Тогда мне, молодому начинающему музыканту, впервые удалось с ним пообщаться — были какие-то общие вписки, попойки. Уже тогда я понял, какой он мудрый и светлый человек, настоящий антисистемщик, поэт из андерграунда, живший по законам неформалов 1980-х: с жизнью по флэтам, с постоянными приводами в милицию, стычками с гопотой.
Я давний фанат «Комитета охраны тепла», многие песни знаю наизусть, часто пою их в компаниях под гитару.
Сейчас мы записали сингл и для него записали кавер на песню КОТ «Африка». Мы встречались с Олди, он слышал нашу версию, она ему понравилась, он очень смеялся, и мы даже хотели спеть ее вместе на одном из концертов. В результате мы даже не успели снять его в клипе на эту песню, хотя у нас была такая идея.
Лучше него регги на русском языке не пел никто, просто потому что он не уводил своих слушателей в эфемерные фантастические миры, а описывал жизнь растамана в обстановке нашего Севера — с гопотой, урлой и отсутствием человеческого тепла. Музыкально они не копировали The Wailers, UB 40 или Skatalites, их песни не похожи на классический регги, но это очень красивые песни.
Олди — страшно недооцененная фигура, на самом деле сопоставимая со Свином из АУ, Майком Науменко и Александром Башлачевым.
Творчество «Комитета охраны тепла», мне кажется, обязательно будет переосмыслено, хотя сегодня эту группу помнят немногие. Олди и КОТ должны пережить реинкарнацию популярности, встать в один ряд с Егором Летовым и «Гражданской обороной», Олди не менее значимая фигура».
Александр Бергер:
«Я познакомился с Сережей Олди за полгода до его смерти. Как-то утром мне позвонила Катя, Сережина жена, и сказала, что его ссадили с самолета в Шереметьево, когда он возвращался с гастролей, что у него вообще нет денег (потому что организаторы концертов обещали заплатить, но не заплатили) и что в Москве не нашлось никого, кто согласился бы забрать Сережу из аэропорта и вписать на ночь-другую. Меня это удивило: культовая ведь личность! А я до этого всего однажды общался с Катей по электронной почте, то есть был явно не самым близким их семье человеком… Но что поделаешь — надо было выручать легенду русского регги. Я поехал в Шереметьево, нашел там Олди и привез к себе домой. На тот же день у меня был запланирован поход на акустический квартирник Noize MC, и я предложил Сереже составить мне компанию.
На концерте было немало музыкальных журналистов, и я втайне надеялся, что появление там Олди произведет фурор. Но, к моему удивлению, к нему не подошел ни один из представителей прессы — ни чтобы взять интервью, ни просто чтобы познакомиться.
Мне показалось, что коллеги смотрели на Олди с некоторым страхом — может быть, потому что чисто внешне он производил довольно тягостное впечатление. Словно оправдывая свое прозвище, 49-летний Олди выглядел на все 60: дочерна загорелое и обветренное, морщинистое лицо, клочковатая борода. Обут он был в тряпичные тапочки, перемотанные целлофановыми пакетами: его ноги сильно опухали, и нормальную обувь Сережа носить не мог. А сам Олди был весел: прихлебывая водку, налитую в пакет из-под яблочного сока, он смеялся шуткам Нойза и топал ногой в такт… Олди находился на постоянной алкогольной «прокачке» — ему нужно было каждые полчаса выпивать хотя бы пару глотков пива или рюмку водки, иначе его начинало колбасить (как я понял, это последствия многолетней зависимости от героина, с которого он соскочил в последние годы жизни).
Ночью того же дня я проснулся от стонов и мата — это был Олди. Его ноги сводило судорогой, были жуткие боли — он сказал, что такое с ним происходит каждую ночь. Но зато днем с лица Сережи практически не сходила улыбка. Он постоянно посмеивался, по любому поводу приговаривая «Эх, молодежь!». Сильно щурясь (очки потерял на гастролях), всматривался в экран ноутбука, когда я показывал ему какие-то новые группы: ему все это было действительно интересно. Он был очень воодушевлен первым за много лет выездом на гастроли, хоть ему и не заплатили ни копейки, и планировал поехать с концертами в Израиль, на Святую землю. Мы гуляли с ним по Замоскворечью, и он останавливался у каждого храма: не крестился, а просто молчал и гладил каменные стены руками. Говорят, что у Олди был очень тяжелый характер, но я этого не почувствовал. Когда мы расставались, он пригласил меня летом приехать в гости в растаманскую коммуну под Калининградом. Я поблагодарил, но не приехал – дела… Пусть земля будет ему пухом».
