Цивилизация
На пресс-конференции по поводу фестивальной премьеры киноальманаха «Москва, я люблю тебя» его куратор Егор Кончаловский приоткрыл завесу тайны над некоторыми вопросами касательно проекта. Многое стало яснее. Например, Кончаловский объяснил, почему в фильме не густо с известными режиссерами. Заявок было солидное количество, но вот придумать внятную историю на пять минут для многих мэтров оказалось непосильной задачей,
поэтому, отчаявшись нанять знаменитостей, кураторы стали рассматривать сценарии всех кинематографистов, которые уже хоть как-то о себе заявили.
Когда у режиссера спросили, узнал ли он от своих подопечных что-нибудь новое о Москве, Кончаловский ответил, что если о чем-то он и узнал много нового, то, скорее, о российских кинематографистах, которые считают обязательность малозначимым качеством и никогда не делают того, что обещали. Режиссер согласился с тем, что фильм вышел очень неровным по качеству и эклектичным. Он объяснил это тем, что после утверждения заявки в работу авторов никто не влезал, им позволялось все делать по-своему, поскольку киноальманах был задуман как авторский проект. Существовало лишь два условия — чтобы новелла длилась не более пяти минут (этот пункт, по признанию Кончаловского, выполнить не удалось) и чтобы все эпизоды оставляли позитивное ощущение.
Некоторые эпизоды Кончаловский и сам считает неудачными:
есть, например, в киноальманахе таинственная новелла «Барада», в которой двух девушек в свадебном платье выкидывают с вечеринки. Почему на них свадебные платья и отчего их выставляют — загадка. В заявке, утверждает Кончаловский, была представлена складная история, но на съемочной площадке режиссер ее переписала и вложила в уста героев бессвязные фразы в падонкофском стиле. Тем не менее новеллу решили оставить — авторский, опять же, проект.
Впрочем, все не так ужасно, как могло бы показаться: в киноальманахе имеются и свои бриллианты. Например, соц-арт-новелла Мурада Ибрагимбекова «Объект № 1» о ремонтниках-альпинистах, оказывающихся по долгу службы то на вершине памятника Петру, то на Спасской башне.
Есть смешной эпизод Егора Кончаловского по сценарию Охлобыстина — история о том, как кавказский бандюга столкнулся с отцом Иоанном (естественно, сам Охлобыстин) у цветочной палатки, в которой торгует негр.
Мало того что новелла выделяется на общем слащавом фоне уже хотя бы в силу ироничности, так в ней еще и присутствует попытка осмысления московской мультинациональной действительности и собственно понятия «москвич».
Но довольно о Москве. Вечером в конкурсе показали два фильма, действие которых разворачивается в Питере — ну или, по крайней мере, там начинается.
Оба о потерянных городских душах — о людях, которые в ежедневной рутине потеряли себя и забыли, зачем живут.
Первый фильм — «Пропавший без вести» Анны Фенченко. Она несколько лет проработала режиссером-постановщиком программы «Куклы», а «Пропавший без вести» — ее дебют в полнометражном игровом кино.
Немолодой питерский компьютерщик с интеллигентным лицом Стива Джобса законсервировался в уютной эгоцентрической реальности, которая кажется абсолютно незыблемой. Но письмо, которое попросит передать маме случайно встреченный соседский подросток, станет точкой невозврата: жизнь героя сойдет с привычных рельс и уже никогда на них не вернется. Одно недоразумение влечет другое, одна случайная ошибка — следующую, а дальше по наклонной: в считанные дни из респектабельного мужчины герой превращается в бомжа и беглеца. Родственники оказываются чужими, друзья далекими, в этом мире каждый ведет одиночную борьбу с системой.
Строчки из Кафки, появляющиеся в финале на экране совершенно избыточны — его дух в этой истории угадывается и без всяких цитат:
абсурдность, беспомощность и бюрократия — три столпа, на которых стоит «Пропавший без вести». После «Города Зеро» Карена Шахназарова это, пожалуй, самая удачная попытка срифмовать кафкианское болото и российскую действительность. Вот только есть одно дополнение: судя по фильму Фенченко, виноваты не только внешние обстоятельства. Бюрократическая путаница и мрак царят и в наших головах. Вытянуть себя за волосы из трясины герою мешает не подписка о невыезде и не менты, а то, что он и сам не понимает, кто он и чего хочет.
Кино Фенченко уникально еще и тем, что за каждым персонажем, даже самым второстепенным, здесь чувствуется история. Пусть она остается за кадром — но она есть.
Они не схемы без прошлого — в отличие от персонажей «Золотого сечения» Сергея Дебижева.
Здесь все наоборот: герои — голые типажи. Пиарщик, шпионка, масон, дива, археолог: Дебижев рисует современные карты Таро, раскладывая реальность на архетипы. По сюжету уставший от гламура герой обнаруживает в журнале фото пропавшего без вести деда. Оказывается, дед оставил внуку солидное наследство, которое находится под охраной масонского ордена. Но этого мало: по заданию ордена необходимо отправиться в Камбоджу и возвратить утерянную статую Будды. В качестве приятного бонуса в Камбодже герой обретет себя, осознает тщетность сущего и все то, что принято осознавать во время путешествия на Восток.
Бодрая нарезка скачет от медийного прошлого героя к его камбоджийскому настоящему, прерываясь на черно-белые флешбэки в жизнь деда.
Псевдоинтеллектуальная заумь, магические знаки, наркоманские трипы, приключения в джунглях и гламур:
«Золотое сечение» представляет собой диковатую смесь «Пи», «На игле», «Романа с камнем» и «Глянца». Но больше всего картина Дебижева напоминает последний фильм Юрия Мамина «Не думай про белых обезьян», только «Золотое сечение» — кино существенно более масштабное. А главное, убийственное серьезное. Для тех, кто не сомневается, что духовность и вправду проживает где-то в районе Камбоджи.
