Цивилизация
За день до закрытия восьмого фестиваля кинодебютов «Дух огня» в Ханты-Мансийске тюменские девочки-подростки обсуждали, не переночевать ли им где-нибудь на вокзале, чтобы на следующий вечер посмотреть на Сергея Соловьева на сцене. Не на Константина Крюкова, заметьте, и не на Вилле Хаапасало. Молодое поколение предпочитает режиссеров — президентов хороших кинофестивалей.
Две конкурсные программы нынешнего «Духа огня» спорили друг с другом: международный конкурс заставлял предположить, что это один из лучших российских кинофестивалей (отдельное спасибо председателю отборочной комиссии Андрею Плахову), а российский конкурс дебютов предлагал фильмы в диапазоне от чудовищных до неплохих и от никаких до неприятных.
Дебютов в минувшем кризисном году было в российском кино гораздо меньше, чем обычно, так что тут все претензии к режиссерам: что наснимали, то и показали. Впервые на фестивале российскому кино вручались полноценные призы – «Золотая», «Серебряная» и «Бронзовая тайга», а также призы лучшим актерам и приз за операторскую работу. Как оказалось, это совершенно неправильная практика, потому что три главных приза присуждаются по итогам зрительского голосования, а зрители выбирают по каким-то особым критериям. В итоге же призы международного конкурса и конкурса российских дебютов выглядят равнозначными.
«Золотую тайгу» в российском конкурсе получила военная клюква «Рябиновый вальс» Алены Семеновой и Александра Смирнова — такие «А зори здесь тихие», переснятые в сериальной стилистике, с поющей Валерией Ланской.
«Серебряная тайга» досталась милому фильму добрых надежд в духе «Амели»: «Видримасгор, или История моего космоса» Яны Поляруш. Очень питерское и, может быть, сладковатое кино о коммуналке, в которой каждый житель видел из кухонного окна то, что больше всего хотел увидеть. На третьем месте оказался фильм, о котором вообще не хочется говорить, потому что непонятно, что он делал в конкурсе.
Приз за лучшую женскую роль достался Полине Плучек за фильм «Волчок» — это что-то вроде молока за вредность.
А приз за лучшую мужскую роль получил Леонид Бичевин, и, наверное, это был запоздалый приз за «Морфий», потому что в «Рябиновом вальсе» Бичевин играет что-то вроде фотографии из дедушкиного альбома.
То есть он ходит, разговаривает и обучает шестнадцатилетних девушек саперному делу, но даже фотография делала бы это убедительнее. Операторский приз имени Павла Лебешева ушел Илье Мелихову за фильм «О, счастливчик!» Эдуарда Парри, авантюрно-мистическую историю офисного планктона, снятую как замороченный клип.
В международным конкурсе все было гораздо, гораздо профессиональнее.
«Золотая тайга» досталась совместному российско-итальянскому фильму «Десять зим» Валерио Мьели, который не был лучшим, но был отчасти российским. Это история любви — от первой случайной встречи до первого признания (через пять зим) и первого секса (через десять). Где-то между первой встречей и первым признанием затесался Сергей Жигунов. «Серебряную тайгу» получил греческий фильм «Академия Платона» Филиппоса Цитоса, ироничное исследование современной Европы на примере тихой греческой площади. «Бронзовая тайга» ушла эстетской вьетнамской мелодраме «По течению» (Буй Тхак Тьюэн), которая вполне могла бы получить какой-нибудь «приз за идеальное фестивальное кино»: тут и Азия, и лесбийская любовь, и мучительно красивые планы, и множество меланхолически страдающих персонажей.
Был еще спецприз — и хотелось бы верить, что кому-нибудь сейчас за него стыдно.
Российский «День зверя» Михаила Коновальчука – кино, которое стремится быть немым, черно-белым и философским, и что-то из этого у него даже получается. На исходе Второй мировой войны герой, юный немецкий снайпер, прячется в полуразрушенном доме и подглядывает за семьей, поселившейся напротив. Девочка-подросток, блондинка, разглядывает себя в зеркало. Мама-прачка бесконечно стирает белье. Дедушка читает Тору. Есть еще грузинский солдат и русский солдат. Радио говорит о Победе. В финале с героем, грузином, белыми рубашками и зрителем что-то происходит в темноте.
Критики чуть не убили друг друга, пытаясь понять, где, когда, что, с кем и зачем случилось в этом фильме.
«День зверя» то претендует на глубину притчи, то скатывается в пошлый сериал, то вздрагивает от неудачной и неуместной музыки, то мучает зрителя картинкой в стиле теледевяностых.
Болгарские «Восточные игры», один из самых сильных фильмов фестиваля, не получил вообще никаких премий, зато лучшему фильму, «Троцкому», достался приз Гильдии кинокритиков. На закрытии показали берлинского лауреата «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского, и режиссер на пресс-конференции сказал одну очень важную вещь. Когда его начали обвинять в сценарной неубедительности и в отсутствии мотиваций у героев, он ответил:
«Вся кинематографическая мотивация – это фальшь. И я делаю первые шаги по устранению псевдопсихологии из кино».
Попогребский по образованию психолог — он знает что делает. В его двухчасовом чукотском сочинении, которое то расслабленно смотрит вдаль, то выдает северного Хичкока, важнее всего то, что не происходит. К фильму можно предъявлять разные претензии, в том числе и маниакальное желание связывать все концы (в кадре даже конфета просто так не появится) и заставить стрелять все ружья, и то, что два не очень приятных человека два часа тянут из зрителя жилы, и ни с одним из героев невозможно себя идентифицировать. Но фильм просто помещает зрителя во времянку с двумя напарниками. Бежать некуда. Вертолет прилетит через два часа и четыре минуты, и скажите спасибо: некоторые сидят вот так месяцами, наблюдая за страстями, которым нет выхода, и глядя на вечный пейзаж.
