Цивилизация
На фестивале «Восток&Запад» показали «Пыль времени» Тео Ангелопулоса – единственного классика в конкурсе, но какое же скучное кино! Даже не скука, а какая-то ностальгическая тоска, эпическое занудство с пробежкой по Второй мировой, по Сибири, по гражданской войне в Греции и другим достопримечательностям ХХ века. Греческий классик заставляет хороших актеров Мишеля Пикколи, Уиллема Дефо, Ирен Жакоб бестолково толкаться в кадре, изображая то любовь, то смятение, то старческую немощь. Берлинский ангел Бруно Ганц пляшет еврейские танцы в метро, Ирен Жакоб в возрастном гриме идет сквозь туман, Мишель Пикколи страдальчески смотрит, как на город падает снег – на мертвых и живых, как мы помним еще из Джойса и Джона Хьюстона.
Это более или менее автобиографическое полотно, ветшающее на глазах, и название «Пыль времени» подходит фильму как нельзя более:
при выстроенности и глубокомысленности каждого кадра есть ощущение, что смотришь на пыльную шубу, траченную молью великих вопросов. К концу фильма суета пожилых героев выглядит трогательно и грустно: они не понимают, что им делать в кадре, так же как и в наступающем новом веке.
Из очень хорошего: финская молодежная шекспировская романтика «Восемь дней до премьеры» Пертту Леппя. Здесь противостояние Востока и Запада, заявленное в названии фестиваля, похоже, выразилось в ссоре двух равно уважаемых семей в Вероне, где встречают нас событья. Героиня – суфлерша в финском театре, и за восемь дней до премьеры «Ромео и Джульетты» ей предлагают сыграть Джульетту. Предыдущая Джульетта повредила ногу, но собирается сделать все, чтобы расстроить премьеру. Понятно, что новая Джульетта влюбляется в Ромео, а он в нее, понятно, что у нее страх перед сценой, не давший ей когда-то закончить театральное училище, и понятно, что пьесу она знает наизусть. Да и финал, честно говоря, очевиден. Но, во-первых, снято это все с наивным восхитительным драйвом. А во-вторых, посреди фильма вдруг появляются призраки Роза и Гила: они прилагаются к дивану, купленному на распродаже. Оторваться от дивана они не могут, способны только исчезать, появляться и смотреть телеканал «Магазин на диване». В конце фильма они подружатся с местными готами и не вставая сыграют для них пьесу Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».
Пока что лучший фильм фестиваля – ни на что не претендующий и милый, как вымытая дочиста девочка-гот.
Остальные конкурсные фильмы довольно скучны, даже «Сделано в Венгрии» — мюзикл, по определению самого режиссера Гергея Фоньо, о коммунизме и рок-н-ролле, то есть сумбурный и более буйный вариант «Стиляг». Поют много, танцуют еще больше, слегка воруют и раздеваются, но совершенно непонятно зачем. С другой стороны, глупо хотеть от мюзикла чего-то, кроме песен и танцев. Оренбургская молодежь вопила от радости.
Главным гостем фестиваля стал Сергей Соловьев: тут показывают его «Анну Каренину», «АССА-2» и «Нежный возраст» и собираются вручить Золотого сарматского льва за вклад в кинематограф.
Соловьев пришел на «круглый стол» «Нужен ли нам Бэтмен?», где должны были обсуждать героя нового российского кино. Ведущий «круглого стола» Кирилл Разлогов немедленно предложил переименовать мероприятие в «круглый стол» «Нужен ли нам Соловьев?», признав, правда, что ответ очевиден. Соловьев нам, разумеется, нужен, и гораздо больше, чем Бэтмен.
«Круглый стол» и сам был рад переименоваться. Соловьев как следует потоптался на Бэтмене, начав свою речь примерно так:
«Хрен его знает, нужен Бэтмен, не нужен Бэтмен. Мне – нет».
Быстро выяснилось, что присутствующим тоже не особенно. О том, что речь шла о киногерое, вспомнила только президент фестиваля Татьяна Воронецкая, и то в самом конце обсуждения. А так почему-то все решили, что «бэтмен» — слово ругательное и расшифровывается примерно как «бессмысленное зрелище, необходимое только для зарабатывания бабла». Поэтому говорили в основном о бабле и смысле.
«Я, например, очень уважительно отношусь к экономическим показателям фильма «Любовь-морковь», — сказал Сергей Соловьев, — но меня абсолютно не интересует перспектива на старости лет превратиться в создателя «Любви-моркови-6». Как сшибить деньгу, я в принципе знаю и давно знал. Но я этим не очень интересуюсь». Что же касается сборов, которыми сегодня измеряется успех фильма, Соловьев предложил прекрасный способ отъема у зрителей денег:
«Можно и по голове бить тяжелым предметом и собирать деньги. Способы отобрать деньги есть.
Просто это разговор о другом». Не о кино.
О кино тоже говорили. «Русский кинематограф, — сказал Соловьев, – один из самых великих в мире. Вот фильм «Дикий, дикий пляж» Расторгуева – это великая картина огромного режиссера. Как Фолкнер, она образовывает самосознание мира. И кому он здесь нужен?» Он признал, что восхищается новым поколением режиссеров, которые выросли, несмотря на воспитание. «Им все время говорили: стань сволочью – и будешь молодец, считай бабки – и будешь молодец. А они ничего не продавали и отстояли достоинство и честь русского кинематографа.
Это великое поколение».
Он немного рассказал о своем новом фильме «Одноклассники» и много – про свой старый фильм «АССА». Что касается прокатной политики, тут Соловьев вспоминал прошлое, призывал к государственной воле и приводил в пример опыт китайских товарищей. В Китае, объяснил он, в прокате идет пятнадцать иностранных картин, а все остальные можно взять только на видео. «Если спросить меня: «Что же делать?» — я могу сказать четко: вернуть советскую власть. В щадящих формах. Ее нужно было разумно отредактировать, а не уничтожить».
Все это подытожил пришедший на обсуждение Сергей Бугаев-Африка: «Помимо политики и кино существует еще и поэтика», — сказал он, после чего долго осуществлял гон своего велосипеда по геополитическим процессам, порабощению современного человека, падению башен-близнецов и другим творческим актам. И сделал из всего этого вывод, что Соловьев занимается поэтикой и человеческой душой, в отличие от тех, кто занимается бизнесом.
В общем, превратил режиссера в своеобразного местного Бэтмена, который за все хорошее против всего плохого.
А у оренбургского музея восковых фигур все равно стоит не восковой Емельян Пугачев, Муса Джалиль или Анна Каренина, а грузный, с животиком, Шрек. И внизу написано: «Осторожно, хрупкий».
