Цивилизация
С 16 по 19 октября в Москве пройдет третий международный кинофестиваль «Завтра» («2morrow») – без преувеличения, главное московское кинособытие года. За три года своего существования фестиваль стал восприниматься как подарок киноманам, которые хорошо себя вели и теперь могут взять с полки пирожок: люди, которые делают «Завтра», понимают, что такое настоящее живое кино. В преддверии фестиваля корреспондент «Парка культуры» пообщался с программным директором «Завтра» Алексеем Медведевым.
— Принцип фестиваля «Завтра» не изменился – это фильмы, которые вам нравятся?
— Мы, как всегда, провели максимально бескомпромиссный и субъективный отбор, ориентированный на мой вкус. Эпатажная формулировка, но это так. Вообще один из принципов отбора такой: мы приглашаем в конкурс фильмы, которые что-то недополучили на крупнейших фестивалях и нуждаются в праве иметь конкурсную площадку. Фильмы, которые были на крупнейших фестивалях, но на вторых ролях.
Я бы рассматривал фестиваль «Завтра»... очень много кавычек приходится употреблять в речи... как элитарный (в кавычках), клуб (в кавычках). Мы не соревнуемся с Московским фестивалем или с Карловарским фестивалем, соревноваться – неинтересная задача. Мы приглашаем к себе фильмы. Это значимо для нас. И хочется верить, что становится значимым для тех, кого мы приглашаем.
— Такой чертик, как Феррара в прошлом году, будет бегать по фестивалю?
— В прошлом году, насмотревшись на чудачества Абеля Феррары, Джоди Шапиро, продюсер Гая Мэддина, сказал: «Слушайте, если у вас на фестивале есть вакансия сумасшедшего, я советую в следующем году пригласить Кристофера Дойла (оператор Джима Джармуша и Вонга Кар-Вая – ПК). Он будет делать вещи похлеще, чем Абель Феррара. Может быть, он не так громко будет ругаться и меньше будет пить, но по эксцентричности сравнится с Феррарой, если не превзойдет».
— А как это происходит? Вы звоните и говорите: «Дорогой Кристофер Дойл! Я давно не видел вас в Москве, приезжайте, пожалуйста?» Эти люди, которых вы зовете, они знают о существовании фестиваля «Завтра»?
— Алехандро Ходоровский, который будет председателем жюри, ничего не знал о фестивале «Завтра». Кристофер Дойл ничего не знал, но ему понравилось название и те два абзаца, которые мы ему прислали. И он тоже прислал нам письмо: да-да. Я чувствую творческий кризис, снимая новый фильм для Вонга Кар-Вая, но должен проникнуться духом «Завтра», поэтому буду у вас. Точка. Корнелиу Порумбойю, автор конкурсного фильма «Полицейский, прилагательное», наоборот, знал, что будет фестиваль «Завтра», поэтому принял приглашение и согласился дать мастер-класс.
К нам, к сожалению, не приедет Ален Рене: все-таки возраст дает о себе знать, ему 86 лет, в отличие от Ходоровского, которому всего 80... Фильм Алена Рене «Сорняки» приедет представлять актриса Анн Консиньи. Можно сказать, что для России это не звезда — ну и бог с ней, с Россией.
— Чем отличается фестиваль этого года от предыдущих?
— В этом году девиз фестиваля – «Молодость не зависит от возраста». Идея была в том, чтобы открываться фильмом двадцатилетнего режиссера Ксавье Долана «Я убил свою маму», а закрываться фильмом восьмидесятишестилетнего Алена Рене. Ну, эта идея не вполне чисто реализована, потому что у нас появился Джармуш, «Пределы контроля». Я думал, что Джармуш уже поставил на поток свой фирменный юмор, минималистский стиль и бесстрастное выражение лица Билла Мюррея. С превеликим удовольствием я обнаружил, что даже из бесстрастного лица Билла Мюррея можно извлечь еще множество новых смыслов.
С ретроспективой все понятно: здесь царит главный режиссер нашей целевой аудитории, как выяснилось из составленной мной в прошлом году самопальной анкеты. Больше всего зрители фестиваля «Завтра» любят Гая Мэддина. Ну, Гай Мэддин, соответственно, любит наш фестиваль. Правда любит недостаточно сильно, чтобы приехать самому: он с Изабеллой Росселини в это время будет в Париже, у него там живой показ «Brand Upon the Brain». Поэтому у нас все ограничится присутствием его продюсера Джоди Шапиро и несколькими милыми короткометражными сюрпризами. Ретроспектива Гая Мэддина будет сопровождаться показом в кинотеатре «Пионер» всех сезонов «Green Porno» Шапиро и Изабеллы Росселини.
— То есть у вас две площадки в этом году, «35 мм» и «Пионер».
— Главное – конкурсная программа, но мы не можем пренебрегать гала-премьерами. Это крупные фильмы, которые дают российские дистрибьюторы, а они, конечно, хотят показывать их на вечерних сеансах, куда придет хорошо одетая публика и порадуется чуть более общеупотребительному кино. «Пионер» стал площадкой для повтора конкурсных фильмов, для некоторых гала-премьер, для конкурсной премьеры российского фильма, для Generation Campus, который у нас будет в этом году, и для рынка Works in Progress.
— Generation Campus, рынок... совсем все как у взрослых.
— Да, нам как-то удается сохранять иллюзию, что все по-взрослому.
— Почему иллюзию?
— Если у человека все получается, иногда у него возникает чувство, что он на самом деле самозванец и просто всех удачно обманул. По поводу фестиваля «Завтра» у меня тоже такое ощущение есть, но это хорошее ощущение, потому что хороший обман стоит того, чтобы его осуществить.
— Какой российский фильм будет в конкурсной программе?
— Повторюсь, один из принципов отбора – не брать в конкурс фильмы, которые уже получили свое. Первым моим намерением в этом году было пригласить в конкурс фильм «Волчок» Сигарева. Но фильм уже получил приз на «Кинотавре», у него есть сложившаяся рамка восприятия, а это неинтересно. Хочется рамки восприятия либо ломать, либо создавать новые. Поэтому от фильма «Волчок» я отказался. Вторым кандидатом – некоторые люди меня готовы убить за это и говорят, что я сошел с ума – был фильм «Кошечка» Григория Константинопольского, продукт достаточно экзотичный. Но тут мои питерские друзья предложили посмотреть фильмы Константина Селиверстова – это такой питерский режиссер, андеграундный (в том смысле, что он снимает фильмы на деньги своих друзей). Его фильм «Женитьба» — это смесь документального и игрового кино. Документальная составляющая основана на давней идее, которую пытались реализовать многие режиссеры: просто расспросить у людей, что их привлекает в их партнерах, женах, мужьях, с чего все началось. И все это необыкновенно точно и умно смонтировано с актерскими сценами из гоголевской «Женитьбы». Не думаю, чтобы общий бюджет фильма превышал две или три тысячи долларов. Но, тем не менее, нет ничего, что могло бы меня остановить, когда я вижу вещь, которая мне нравится. Нет никаких границ, кроме тех, которые существуют у нас в голове.
— Сколько фильмов в конкурсе?
— Девять. Последнее прибавление – фильм «Хадевейх» Бруно Дюмона. Будет и европейская премьера — «Большой фанат» Роберта Сигеля. По аннотации — фильм о болельщике американского футбола, это сразу человека настраивает на то, что речь идет о сугубо американской продукции. А это радикальная версия гоголевской «Шинели» — продолжение темы маленького человека, только на американском материале.
— А что за проект фильма о Егоре Летове, заявленный вне конкурса?
— В этом году единственный фильм, ради которого стоило делать программу «Полночная музыка», был «When you are strange» Тома Дичилло, о группе Doors. Достаточно бледный фильм, но там уникальные материалы. Долгое время мы выстраивали «Полночную музыку» вокруг премьеры этого фильма. Потом выяснилось, что фильм будут перемонтировать и прав на его показ нет. Я был на грани того, чтобы вычеркнуть программу «Полночная музыка», потому что у нее пропал стержень. Но в поле моего зрения попали два фильма: чешский фильм «Сестра», сделанный по культовому чешскому роману, на музыку группы Psí vojáci («Бойцовые псы») – знаменитая чешская панк-группа, если угодно, русский аналог «Гражданской обороны». И немецкий фильм «Сельские панки». Я задал себе вопрос: а у нас вообще хоть кто-нибудь снял хоть один фильм о панк-рок-музыке? Понятно, что название «панк-рок» здесь достаточно условно: не примета музыкального стиля, а поиск альтернативы там, где это возможно. Я позвонил Максиму Семеляку, он сказал, нет, ничего такого не было. Я очень удивился, что о Егоре Летове ничего, кроме телесюжетов, не было снято. И предложил устроить такой сеанс, именно сеанс, не вечер памяти: сделать видеоподборку из архива, не слишком утомительную для зрителя. Мы поговорили об этом с Натальей Чумаковой, вдовой Летова, и начали работу над архивом, который включает в себя 30 часов видеоматериала. Просто хотели напомнить, что есть и такой человек, и такой видеоматериал, который до сих пор не использован.
— Что будет с фестивалем дальше – без Дыховичного?
— Этот фестиваль появился на свет только благодаря любви Ивана к хорошему кино. Он был главной движущей силой, стоящей за этим фестивалем. Он обеспечивал понимание того, что делать то, что тебе нравится, — это здорово. Что касается какого-то организационного и финансового будущего, я уверен, что фестиваль будет продолжаться. Действительно уверен, это не слова.
— Вы с Иваном Дыховичным захотели сделать фестиваль – и сделали. То есть это может сделать любой человек?
— Вообще, конечно, нигде на отборщика не учат, нет такой профессии. Но если слегка высокопарно об этом говорить, для того чтобы сделать фестиваль, нужно немножко верить в то, что твой вкус, твои предпочтения и те чувства, которые ты испытываешь, глядя на экран, — это не просто твое субъективное мнение. Можно говорить, что о вкусах не спорят, что никто не может определить, что такое «хорошее кино» и «плохое кино», что такое пошлость, что такое настоящее новаторство, что такое имитация и что такое подлинное, но на самом деле, если ты берешься делать фестиваль — ты веришь, что ты как раз и можешь это определить.
— Прошлогодний победитель «Завтра» — «Джонни Бешеный пес» Жана-Стефана Совера — в прокате не засвечен...
— Ну как не засвечен — вон он на лотке лежит, лицензионный.
— Я просто хочу понять, может ли фестиваль повлиять на кинопрокат?
— В принципе, любой фестиваль гордится, когда его победители или участники выходят в прокат. Фильм Петра Зеленки «Карамазовы», который я страшно пропагандировал в прошлом году, был куплен для проката. Но имеет ли это большое значение? Боюсь, что нет. Даже если он выходит в прокат, речь идет все равно об очень небольшом количестве зрителей и небольшой прибыли. Для меня настоящая жизнь такого кино – это как раз кинофестивали.
— То есть вы хотите делать то, что вам нравится и может понравиться еще кому-то, а не влиять на какие-то глобальные вещи – на кинопроцесс, например?
— Ну, есть известная байка про гамбургский счет. Банально на это ссылаться, но об этом речь и идет – о гамбургском счете. Если не будет кино, от которого мороз по коже, и сжимается сердце, и слезы на глазах, и улыбка во весь рот, то никакого кино не будет. Ну, или будут «Трансформеры-2».
— Ну ладно, мейнстрим тоже нужен.
— «Трансформеры-2» – это чисто технологический продукт, которому вообще ничего не нужно. Ни режиссер, ни зрители, ни критики. Он есть – и как снежный ком катится и наматывает на себя десятки и сотни миллионов долларов. Но вот даже «2012» Эммериха — это, как ни парадоксально, фильм гораздо ближе к авторскому кино и его технологиям, чем «Трансформеры». Он на других основах со зрителем взаимодействует.
— А фестиваль «Завтра» может в следующем году показать что-нибудь вроде «2012»?
— У меня давно была идея показать в конкурсе голливудский блокбастер. Я всегда использовал любые возможности, чтобы расширять конкурсные границы: показывал документальное кино, анимационные картины. Очень хочется подгадать так, чтобы взять в конкурс что-нибудь вроде «Района 9» или «Клетки» Тарсема Сингха, чтобы стало понятно, что кино – это не разные резервации, а одно пространство, на котором идет одна большая и иногда очень увлекательная игра.
