Цивилизация
«Мостра» почти закончилась, американцы, кроме Тома Форда, все уехали на фестиваль в Торонто, зато приехали русские. Сегодня в «Горизонтах» покажут «Короткое замыкание», а в основном конкурсе – итальянский «Двойной час» с Ксенией Раппопорт. Потом еще пару фильмов – и жюри что-нибудь решит. Что выберет попсовик Энг Ли — предсказать не берусь.
В конкурсе показали два мейнстримных фильма — «Великую мечту» Микеле Плачидо и «Soul Kitchen» Фатиха Акина. Первое – автобиографическая лав-стори на фоне студенческих волнений 68–69-го в Италии, второе – комедия с криминально-кулинарным уклоном. Плачидо размахивает красным знаменем, тщательно прописывая каждую букву в слове «свобода» и каждую букву в слове «красавец», а саундтрек сделан с такой нежностью, что возникает желание все бросить и пойти на баррикады.
Режиссер беззастенчиво рифмует любовь, комсомол (социальные движения) и весну – и это действительно точнейшая рифма.
Ему даже хватает ярости – или пошлости? — монтировать встык два плана: вот девушка теряет невинность с молоденьким полицейским, а вот полиция в то же самое время врывается в университет, чтобы прекратить забастовку.
Фатих Акин, наоборот, ублажает публику предсказуемой, но забавной историей про двоих братьев-греков в Гамбурге. Один пытается управлять собственным рестораном под названием Soul Kitchen, другой отсиживает срок, но имеет право часть дня гулять на свободе. Из тех «милых комедий», которые собирают хорошую кассу.
Дамы выступили слаженно:
Клер Дени потопталась на бремени белого человека, Ширин Нешат показала Иран 1953 года с поэтико-метафизической точки зрения. В «Белом материале» Дени героиня (Изабель Юппер) пытается сохранить семейную кофейную плантацию, когда мир вокруг разваливается: в неназванной африканской стране восстание, все – и белые, и черные – бегут. Остаются лишь одержимые — кто войной, кто новыми стреляющими игрушками, кто работой. Героиня Юппер пытается вести себя так, как будто ничего не происходит, но война вламывается к ней в дом, и это не метафора. В жилище «белого материала» одновременно оказываются и пацаны с оружием, и матерые убийцы, и бегущие люди, и простые работяги, и ее собственный сходящий с ума сын, и военные — как будто война происходит только здесь. Вот здесь.
Ширин Нешат, известная видеохудожница, в дебютном фильме «Женщины без мужчин» попыталась сплести истории четырех иранских женщин — проститутки, традиционалистки, стареющей дамы с проблемами в личной жизни и политически активной девушки. Фоном для их замедленной жизни становится переворот 1953 года. Все арт-проекты Ширин Нешат работали с гендерными, религиозными и политическими стереотипами, и во всех роль зрителя была едва ли не большей, чем роль художника. Все зависело от того, как воспринять арт-объект, от каких стереотипов отказаться, какой страх призвать в союзники. «Женщинам без мужчин» зритель не очень нужен, и в этом его слабость.
Другая арт-дама, Пипилотти Рист, показала в «Горизонтах» какой-то разноцветный стыд в духе «Амели» или даже, скорее, «Русалки». Умения пользоваться психоделическими красками недостаточно, чтобы сделать фильм. Так же как и израильскому «Ливану» Самуэля Маоза недостаточно одного, пусть даже и сильного приема: фильм почти весь снят либо внутри танка, либо через прицел.
А вот Джордж Ромеро со своим одним и тем же сильным приемом почему-то продолжает доставлять одну и ту же сильную радость.
Его сегодняшние мертвецы (на этот раз в стиле кантри) уже очень всех достали, герои их совершенно не боятся, и правильно, потому что бояться надо живых.
В «Выживании мертвецов» Ромеро поселяет на острове неких экспериментаторов, которые держат мертвецов в стойлах и пытаются перевести их на новую еду – ну, может, ходячему трупу свинина понравится больше, чем человечина? Тогда «мы сможем навсегда остаться со своими мертвецами». Ромеровских зомби всегда можно было трактовать как угодно, хоть с точки зрения политики, хоть с точки зрения социологии. Вот, например, версия про кинематограф: уже поднадоевшие зомби-блокбастеры совершают в своих стойлах механические движения, а режиссеры-экспериментаторы пытаются подкормить этих кадавров какими-нибудь неожиданными приемами.
Или про фестивали: зрителей насильно кормят свининой артхауса, а они вырываются и требуют простого человеческого кино вроде Фатиха Акина.
Вот я бы предпочла свинину артхауса. В «Неделе критики» показали лучший фильм фестиваля, «Café noir» Джуна Ил-Суна. Джун Ил-Сун — известный корейский кинокритик, и его дебютный фильм – это идеальный фильм кинокритика. Он начинается с подзаголовка «Важные работы мировой литературы в пересказе для мальчиков и девочек», длится 197 минут, а в конце приводится список использованной литературы: Гете, Достоевский, Лакан, Чехов. Это экранизация «Страданий юного Вертера» (менее удачная) и «Белых ночей» (прекрасная), напоминающая очень замедленный «Чунгкингский экспресс» с цитатами из всего на свете, от «Полета красного шара» до «Олдбоя».
То есть, если дать кинокритику снять настоящее кино, как он его понимает, получится огромный мешок новогодних подарков для других таких же кинокритиков.
Нет никакой уверенности в том, что обычный зритель способен высидеть минут пять проезда камеры по реке. Или черно-белое видеоизображение сеульских «белых ночей». И оценить синефильские шуточки, иногда вдруг смещающие фокус фильма. Например, герой, задумчивый учитель, которого бросила возлюбленная, подсаживается на скамейку к какому-то жизнерадостному мужику. Мужик немедленно начинает ему объяснять, что он часто сюда приходит, на берег реки, потому что «помнишь эту хрень с вирусом пару лет назад? На самом деле тогда тут в реке был монстр, и я не смог спасти мою сестру. Я уж швырял в этого монстра бутылки с зажигательной смесью, швырял...»
Достоевский как он есть.
