Вопрос номер один. Кому в здравом уме и не отягощенной сенильностью памяти захочется из состоявшегося взрослого человека превратиться в прыщавого (пусть и не очень) подростка? Ведь это значит снова погрузиться в кошмарный мир контрольных работ и скучных учебников. Мир каверзных родительских вопросов («Почему от куртки пахнет табаком?!») и проверки дневника. Мир неумелого, а потому чреватого разнообразными казусами потребления алкоголя и столь же неумелого (повезет, если он вообще будет) секса. Да что говорить — лучше Валерии Гай Германики об этом никто не расскажет.
Пересмотрите «Все умрут, а я останусь», чтобы проникнуться ужасом испытания, которое свалилось на героя фильма «Папе снова 17» Майка О'Доннела (Мэттью Перри).
Будучи почти сорокалетним мужиком, последние ...дцать лет Майк провел в бесконечных самосожалениях, связанных с принятым в школьные годы решением: вместо того чтобы стать вторым Нилом Джорданом, он женился на залетевшей подружке. Как скоро после этого герой трансформировался в вечно недовольный тюфяк с унылым лицом Чэндлера — история умалчивает, но в свои 37 Майк обнаруживает все признаки классического кинонеудачника: жена ушла, дети будто неродные, на работе капут. Проводя досуг с единственным другом — бывшим ботаном, а ныне девственником-миллионером,
снова и снова Майк возвращается мыслями в тот злополучный день, когда пожертвовал потенциальной карьерой ради потенциальной семьи.
И действительно, кризис очередного возраста часто чреват повышенной сентиментальностью к былому и обманчивым убеждением, что стоило все сделать правильно (эх, если бы тогда, в песочнице, я все-таки слепил куличик! эх, если бы я закончил второй класс на пятерки! эх, если бы я сказал Маше из 10-го Б о своих чувствах), то сейчас купался бы в любви, почете и уважении. На депрессию героя отводится, впрочем, всего минут десять — затем появляется таинственный уборщик, который превращает Майка в школьника. То есть все вроде по-прежнему: супруга, детки, нажитая мудрость, кроме того, что внешне Майк теперь копия Зака Эфрона из «Классного мьюзикла».
Вопрос номер два. Скажите, ну неужели, таки оказавшись по новой в столь незавидном положении, как юношеский период, вы не воспользовались бы положением? Одно то, что можно кадрить малолеток, не называясь при этом педофилом, отчасти оправдывает повторные школьные мучения.
И, если бы картина «Папе снова 17» была бы комедией Джада Апатоу, зрителям явно пришлось краснеть почаще
— не только когда помолодевший Майк вполне успешно ухлестывает за бывшей (на двадцать лет старше!) женой. Однако режиссер Берр Стирс и продюсер Адам Шенкман («Лак для волос», «Лысый нянька», «Свадебный переполох») — ни разу не Апатоу, поэтому вместо разудалого неприличия получайте грустную истину: не возраст красит человека, а человек — возраст.
Майк останется мучительно трезв и корректен и вместо того, чтобы веселиться, будет читать нотации (в качестве апофеоза тоном пастора он призовет одноклассников отложить эротические отношения до вступления в брак). И дело, честно говоря, не в ответственности: просто, когда семнадцатилетним делается сорокалетний зануда, неоткуда взяться озорству.