Цивилизация
Впечатления обманчивы. Если, скажем, преследуя странные цели, ввести в зал ни в чем не повинного человека, дать ему посидеть первые три минуты фильма, потом вытащить в холл и вернуть обратно на последние минуты две, у него сложится о картине самое благоприятное впечатление.
Сразу после титров главный герой картины, лесной охотник Егор (юный аналог знаменитой таежной отшельницы Агафьи Лыковой), не нюхавший городского смога, не трогавший женщин и знающий что-то о любви от деда, встречает средь сосен и мхов растленную столичную штучку Ангелину (VJ Аврора), которая снимает в чащобах телепередачу. Всякое чуткое сердце дрогнет, признав в этой безыскусной завязке цитату из патриотической ленты «Егерь», где были и дикий мужчина, и журналистка, программно <1> обронившая в лицо артисту Лифанову: «Я пришла заниматься любовью, а не греко-римской борьбой!».
Замечателен и финал, лучше которого для почвеннической русской мелодрамы трудно себе представить. Голые, как правда сама, юноша и девушка, взявшись за руки, бредут в тайгу, гармонируя бледностью поп с девственной белизною русских берез.
Все вроде бы хорошо.
Вторая попа, добавим мы, тонко сея интригу, принадлежит не VJ Авроре, а завязка и финал — лучшее, что есть в кинофильме. Правда, при создании его режиссер Алексей Гордеев и сценарист «Бумера» Денис Родимин вдохновлялись, увы, не «Егерем», но «Американским пирогом». Комедией, <2> вошедшей в новый век на правах возмутительной классики, задавшей стандарты жанра, растерявшей актуальность, но не дающей покоя отдельным кинематографистам Германии, Франции и России.
«Дед, а что такое секс?» — спрашивает у своего старика наивный малец Егор и, получив ответ «не знаю, наверное, какие-нибудь московские штучки», спустя две минуты экранного времени оказывается на площади Маяковского.
Поэзия лесных заимок сменяется напряженной жизненной прозой мегаполиса, где влюбленному Егору предстоит поучаствовать в съемках ТВ-шоу, стать звездой, познать соблазны столичной тусовки, разочароваться в порочной Ангелине, найти себе новую, хорошую девушку и презреть свет.
Проза жизни известная. Толщина опрятных зеленых брикетов травы (в фильме ее, даже по нынешним временам, выкуривается так много, что кажется, будто создатели намеренно нарываются на неприятности) соревнуется с толщиной опрятных зеленых пачек купюр. Порочные и глупые блондинки пляшут на палубах. Развлекательным телевидением заправляют циничные до трогательности педерасты — один из них в исполнении замечательного, как всегда, Александра Баширова.
С главного героя, по сравнению с которым в смысле адекватности едва сошедшая на московский перрон Фрося Бурлакова — бывалая салонная кокаинистка в шелках и с мундштуком на излете, в этом аду малый спрос.
Надо ошалело хлопать глазами, ржать как лошадь, влипать в передряги, полагать, что «телка» — это корова, всем на забаву сыпать охотничьими двусмысленностями типа «я лося могу завалить сзади», а ближе к финалу со словами «А тело показать не стыдно. Дед говорит, голым человек родился, голым и на тот свет уходит» исполнить нехудожественный стриптиз и поразить столичных штучек таежными габаритами.
Правда, одними лосями сыт не будешь.
Тот же «Американский пирог» можно было упрекнуть в чем угодно, но только не в отсутствии динамики. С нею в «Никто не знает про секс» большая сюжетная беда, и ситуацию не спасают ни герой вдохновенного Михаила Ефремова, пошедший пятнами после виагры, ни Елена Яковлева в роли его супруги, ради которой виагра была употреблена, ни фигурирующая в эпизоде кикбоксерша с яйцами. В принципе, можно предположить, что еще фильмов пять, и в России научатся печь по-настоящему шустрые молодежные комедии, но смысл такой затеи не очевиден.
Да, и еще. «Никто не знает про секс» — кажется, самое доброе за последние годы отечественное кино (милиционеры здесь, например, не коррумпированные оборотни, а этакие ангелы-хранители). Непонятно, правда, стоит ли расценивать это как комплимент.