Цивилизация
Художники давно перестали публиковать манифесты. Зачем писать то, что никто не читает? И зачем бороться за территории, на которые никто больше не посягает? Результатом прежних авангардистских баталий стала удивительная нынешняя ситуация: общество признало за искусством право упражняться в чем угодно и где угодно, но взамен приобрело собственное право не интересоваться плодами этих упражнений. Границы искусства раздвинулись до такой степени, что стороннему наблюдателю уже не разобрать — что на самом деле является художественным творчеством, а что нет. Наблюдателя это обижает и дезориентирует, и в целом ему наплевать. А потому и художнику наплевать на непригодного зрителя. Так они и сосуществуют.
Понятно, что простыми средствами это не лечится — слишком все запущено. Но что-то вроде гомеопатии время от времени предлагается. Вот и выставка «Ревизия материала» в Третьяковке больше похожа на рецепт, чем на манифест, хотя слов вокруг нее произносится много. Совокупное лекарство от имени четырнадцати авторов — повышенное внимание к способу производства. Это не лишено логики: когда перестаешь понимать, за что хвататься и от чего отсчитывать, — вернее всего обратиться к первооснове.
Ведь материал для художника — все равно что родная речь для писателя. То и другое можно корежить, стилизовать, зашифровывать, но нельзя не чувствовать изначальных свойств — сразу обнаружишь профнепригодность.
Впрочем, именовать этот показ полноценной альтернативой господствующему сегодня постконцептуализму вряд ли разумно. Потому хотя бы, что здесь нет практически ничего способного развлечь и увлечь миллионную аудиторию. Рецепт адресован, скорее, внутрь художественного сообщества: вот так надо понимать связь технологии с содержанием, вот таким способом следует поддерживать тлеющий огонь в очаге искусства. Часто получается убедительно, но на языке профессии. Любой радикальный ньюсмейкер способен отвлечь внимание общества от такого неспешного цехового разговора. Против лома нет приема. Так что попробуй расколоть лед элитарности вокруг событий вроде «Ревизии материала». Но пробовать стоит.
Эта компания не объединена никакими организационными формами, они просто давно знакомы и исповедуют сходные принципы. Старейшина здесь — Алексей Каменский, живописец с мощным бэкграундом и выраженной манерой, переложитель натуры в знаковую систему. Еще из мэтров — Андрей Красулин, можно сказать, столп российской школы «бедного искусства», чуткий организатор пространства подручными и подножными средствами. Виктор Умнов — многолетний экспериментатор по соединению текстов с художественностью, что лишь на слух соотносится с правилами концептуалистских игр.
Уже в начале списка проглядывает одна особенность: это все фигуры автономные, внепартийные, стоящие особняком по отношению к дежурным информационным поводам. С остальными похожая история.
Строго говоря, одинокость пути сама по себе гарантией исключительности не служит, как и вовлеченность в коллективные процессы еще не означает непременного следования стадным инстинктам, но тенденция все же что-нибудь да значит.
Многие из экспонентов, конечно, не сидят в мастерской бирюки бирюками — нередко участвуют в сборных выставках, но там с общим фоном как-то не сливаются. Скажем, работа Кирилла Александрова на «Арт-Клязьме» цепляла своей неброской парадоксальностью: круг с дерном вращался среди такой же травы, природа на глазах как бы механизировалась. На нынешней выставке у Александрова показаны статичные скульптурные объекты из бетона и стали — с виду совершенно другие, но всегда с фирменной изюминой. И Владимира Наседкина нередко встретишь в разных ситуациях на столичной сцене, он довольно хорошо узнаваем со своей геометрией, однако тоже не сказать, чтобы стремился дудеть в общую дуду.
Другой Наседкин, Николай (не родственник), остается приверженцем чистой живописи, хотя и норовит помещать ее в непривычные обстоятельства. Нынешний его эксперимент вышел весьма впечатляющим: два фанерных куба, составляющих диптих «Замкнутые в пространстве», — экспрессивная песнь на тему безумия. Внутренности этих замкнутых кубических камер освещены тусклыми лампами, и всюду — сверху, снизу, справа и слева — гиперпастозная беспредметная живопись, будто попадаешь вглубь чьей-то зловещей картины.
Жутко, тревожно, любопытно и дискомфортно одновременно.
Выясняется, что для создания интерактивности достаточно самых элементарных средств.
Есть здесь и видео (например, Владимир Филиппов предлагает почти буквально проследовать от Харькова до южной оконечности Португалии — ролик «Дорога» имеет хронометраж 4500 минут), и световые инсталляции (Татьяна Баданина давно специализируется на символистских играх с электричеством), и минималистские ассамбляжи (Борис Михайлов придумывает выразительные комбинации дерева и керамики). Выстроить из металлической арматуры и обрывков веревки высокодуховную композицию — характерный путь Евгения Гора. И так далее: выставка довольно внушительна по габаритам, даже быстрым шагом за минуту не обойдешь. Конечно, большой объем — не синоним солидности, но здесь как раз этот случай. Спасет ли обращенность к материалу искусство от кризиса? Сомнения остаются. Но каждого из авторов в отдельности она спасает определенно.
«Ревизия материала». В Третьяковской галерее (Крымский Вал, 10) до 15 января.
