Цивилизация
Традиция обычно ходит об руку с ритуалом. Со временем важна становится не только идея, но и сопутствующие обстоятельства. Поступись каким-нибудь из них, и тут же скажут: «Ага, предали самое святое». А если оставишь все в неприкосновенности, обязательно услышишь: «Ну вот, опять одно и то же». Балансировать между традициями и новациями вынуждены все многолетние фестивали в любой сфере культуры. Вернее, почти все.
Для Пушкинского музея с его «Декабрьскими вечерами» эта проблема, похоже, не так существенна. Здешние каноны освящены именем Святослава Рихтера и осенены авторитетом Ирины Антоновой. Вербовать новую публику нет нужды, хватает и постоянных поклонников. И вообще, лучшее — враг хорошего: моральные убытки от реформ наверняка перевесили бы любые приобретения. Так зачем менять узнаваемые контуры? Тем более в юбилейный год (нынешний музыкальный фестиваль — 25-й). Словом, константы «Декабрьских вечеров» имеют и вполне прагматические объяснения, хотя поддерживаются скорее по чувству.
Как обычно, концертной программе предшествует открытие художественной выставки, ибо синтез искусств — одна из сквозных тем фестиваля.
Правда, на этот раз тема повернулась неожиданным боком: в экспозиции «Скрипка Энгра. Второе призвание. ХХ век» не встретишь ни одного профессионального художника. Нет, это не праздник колхозной самодеятельности. У здешних авторов узнаваемые и почитаемые в культуре имена, но их привычно было числить по другим ведомствам. Кто писатель, кто пианист, кто театральный постановщик или артист балета. Всем им — и живым, и ныне покойным — не давала покоя изобразительная муза, собственным именем не наделенная, но обладающая цепким характером.
Надо сказать, примеров страстного увлечения чем-то помимо основного поприща в истории достаточно. Один из них даже вынесен в заголовок выставки: «Скрипка Энгра» — перевод устойчивого выражения, намекающего на жгучую привязанность знаменитого французского живописца к игре на смычковых инструментах. Мораль: мастерам культуры тесны цеховые рамки, любая их побочная деятельность — еще одна грань таланта. Вполне вероятно. Хотя психоаналитиков лучше к этому вопросу не подпускать: могут все опошлить. Найдут в декоративных вариациях Сержа Лифаря по поводу балета какую-нибудь сублимированную пакость или на основании рисунков Жана Кокто пришьют ему очередную патологию… А вот искусствоведам здесь, напротив, не разбежаться.
Не комментировать же всерьез библейские мотивы в живописном творчестве знаменитого баритона Дитриха Фишера-Дискау и не восхвалять же венецианские пейзажики кисти Владимира Васильева.
По сути, выставка обслуживает народную любознательность. Посмотришь и удивишься: «Надо же, Генри Миллер нарисовал…». Не найдя в карамельных видах Парижа и Нью-Йорка даже следа непристойности, удивишься еще раз. Или вот акварели Германа Гессе: никакой игры в бисер, только вяловатые деревца и опрятные домики — будто барышня упражнялась на каникулах. А где же интеллектуальный напор? Так ведь никто и не обещал. Хотите напора — читайте книжки. Зато Фридрих Дюрренматт верен себе, чего стоит хотя бы композиция «Униженный Минотавр»: забравшись на верхний ярус бутафорского лабиринта, Тесей бесстыдно направляет струйку на опешившего полубыка. Не шедевр, но очень по-дюрренматтовски.
Есть работы, интересные в связи все-таки с «первым» призванием: эскизы декораций к спектаклям Михаила Чехова, сделанные им самим, или рисованные Юрием Завадским костюмы к первой «Принцессе Турандот». Есть очень неплохие пастели Святослава Рихтера, особенно запоминается «Траур» 1950-х годов (видимо, имелись в виду похороны Сталина, во всяком случае, напряженно-гипнотический эффект склоняет к этой версии). Есть «наивная» графика Тонино Гуэрры, подобная той, что недавно демонстрировалась в галерее «Дом Нащокина». Есть даже Людмила Петрушевская со старательными акварелями.
В общем, выставка как-то там сложилась, хотя на силу воздействия прежних «декабрьсковечерних» показов нет и намека.
Будем считать, что нынешняя изобразительная программа просто пала жертвой непродуктивной концепции и через год нас ждет что-нибудь выдающееся. К слову, даже этого результата могло не случиться, если бы не «наши швейцарские друзья»: партнеры по скандальной выставке в Мартиньи помогли с доставкой сюда ряда экспонатов. Очень извинялись за свое правительство и уверяли в совершеннейшем к нам почтении.
Да, и еще одно: в качестве бонуса посетителям «Скрипки Энгра» предложена скрипка Паганини. Когда увидите в Итальянском дворике трех могучих мужчин в гражданском, не пугайтесь: они охраняют раритет, купленный недавно на аукционе Sotheby’s нашим соотечественником Максимом Викторовым. Подходите и спокойно осматривайте вещь. Главное — не перепутайте Паганини с Энгром, а приобретателя с олигархом.
«Скрипка Энгра. Второе призвание. ХХ век». В ГМИИ им. А. С. Пушкина (Волхонка, 12) до 22 января.
