Цивилизация
Я не выношу людей, большие магазины и делать добро. Поэтому решил сегодня зайти не в большой супермаркет, а в маленький. На краю, так сказать, Вселенной. Зашел. Взял того, другого, еще немного того, пошел к кассе. Там тетка-покупательница стоит. Одна.
Вывалила свою кучу товара пред кассиршей, радуется. За мной восточные рабочие пристроились. Шумною толпой. Я вообще людей не люблю, а тут еще и дружба народов.
Тетка, что передо мной, однако не торопится. Все, что ей пробили, в сумочку, не расплатившись, кладет. Аккуратно так утрамбовывает. Не дай бог помидорка с колбасой поженятся. И вдруг тетка говорит:
— Ой, забыла шпротики. Не принесете?
Кассирша побежала.
Очередь стоит. Приносит.
— Ой, мне не те шпротики, — говорит тетка. — Это большие шпротики, а мне на бутербродики.
Очередь стоит.
— Наташа! – кричит кассирша, не поднимаясь с места. – У нас есть шпротики поменьше?
— Это кончится когда-нибудь? – говорю.
И тут выясняется, что у тетки безналичный расчет, а кассирша первый раз видит карточку Сбербанка. (А что? Бывает.)
— Карточка не проходит, — говорит кассирша.
— Вы не той стороной суете, — изнемогая от ненависти, говорю я.
Пришлось учить. Вышел, бледный, весь в волдырях. Всех научил. Опять помог людям. А зря.
Есть такой термин «токсичные люди». Им теперь все кому не лень бросаются. А раньше никто про них не знал. И как следствие — не умирал.
… Недавно по фейсбуку триумфально прошла в перепостах запись-перечисление — от чего умирали люди в дореволюционной России. Записал эти причины безымянной теперь священник по своим надобностям (видимо, для отпевания). Вот они.
Обыкновенная дряхлость. От поротья. Девица 39 лет: от престарелости. От цыганского иссушения. От пухлятины. Убит закубанскими хищниками. От подвала. Засыпало землей. От естественного изнурения сил. От грешной болезни. Натуральной смертью. Застрелен через окно. От природной обветшалости.
И нигде не написано, что когда-то умирали или мучились люди от токсичности. Но сейчас времена изменились. То ли мы стали нежней, то ли зло людей ядовитее.
Я, конечно, понимаю разницу между обывательским термином «токсичные отношения» и реальными случаями, когда человека затравили и он просто не захотел больше жить. Разорительный бракоразводный процесс, отказ общаться со стороны детей, постоянное внимание желтой прессы, проблемы с карьерой. Невозможно было читать в сети, как известная светская обозревательница и журналистка, потерявшая недавно мужа, знаменитого политолога, пишет каждый час три-четыре абзаца, корит себя, что не поехала вовремя к нему, пытается объяснить (и тебе прекрасно понятно, что не кому-то, а себе — такое вот публичное одиночество), что она все делала так, правильно, что просто не удержала; вешает статус на красном фоне «пожалуйста, не звоните мне».
Больно и страшно за нее: хочется прийти к ней хоть в комментарии (не в личные же сообщения) и как-то утешить — но как тут утешишь. Ничто не утешит. И никто.
А токсичные люди сразу слетаются на огонек боли туда. И вешают смайлики «смешно», «ха-ха-ха» под чужими словами поддержки. Им весело. Они упиваются.
Написать в комментариях гадость, злорадный выкрик не могут (их же забанят), а не «подлайкнуть» с обратным знаком тоже терпения не хватает. Их распирает — токсичность же требует выхода. Если не дать ей вылиться, хоть капелькой — она же их самих изнутри и отравит. Я таких смердяковых много в сети наблюдал.
Или вот про уже упомянутые личные сообщения. Вы вообще знаете, сколько туда пишут мерзостей публичным людям? У каждого хоть мало-мальски известного человека, уверен, есть два-три психа, которые время от времени присылают туда какой-то извивающийся бред. Но мы привыкли. Это белый шум, привычные шепоты тьмы.
Впрочем, есть и нестрашные токсичные люди. Многие твои друзья и даже когда-то бывшие любимые люди тоже токсичны. Просто раньше мы не знали, что они так называются.
Да что там бывшие любимые и друзья. Пока идешь по городу — обязательно остановит на быстром ходу два-три человека. «Вынь, вынь наушник! — показывает жестами какой-то дядька, дергая за рукав. — Покажи мне, куда идти!» Почему он не останавливает никого из сотни других, так же идущих мимо, без наушников, почему он смеет хватать тебя за рукав, почему он вообще думает, что к тебе можно прикоснуться, — загадка, которую не стоит разгадывать. Ему просто надо. Вынь да положь. Как и той тетке нужны ее шпротики для бутерброда. А очередь пусть умрет.
У отличного современного поэта Виталия Пуханова есть про это ироничное стихотворение. (Впрочем, с поэзией никогда до конца не понять: то ли она иронична, то ли хтонична.)
Ты помнишь, Алёша, как все мечтали о токсичных отношениях?
Платили немалые деньги, чтобы посмотреть «Последнее танго в Париже».
Ведь мы не подозревали, что люди могут делать подобное друг с другом!
Мы умели лишь гулять под луной, держа другого за руку, строго рассчитавшись по полам:
Мальчик — девочка, мальчик — девочка.
Ещё мы целовались и что-то непонятное нам самим
Творили в темноте на скрипучей кровати, стараясь не шуметь.
Но мы были несчастны, оказывается, Алёша, мы были несчастны!
Недостаточно токсичны, пресны, примитивны.
Мы долгие годы мучительно учились быть токсичными, преодолевая тошноту,
И стали почти совершенными, мы фосфорицировали во тьме, были почти светом зла.
Но вдруг нам сказали: вы токсичны!
Убирайтесь вон, умрите сейчас, но не здесь!
Сказали голосами завуча средней школы номер 152,
Голосом участкового, голосом дружинника, голосом освобождённого комсомольского секретаря.
Да, — согласились мы, — уйдём, но сначала верните деньги за билеты на «Последнее танго в Париже»,
Мы знаем свои права.
Да. Мы знаем свои права. Как и то, что даже на краю Вселенной нас догонит какой-нибудь токсичный мужик и дернет за рукав.
