Цивилизация
Давно я пытался додуматься – зачем детей вынуждают читать взрослые книги? Вот как сейчас в каникулы между 8-м и 9-м классами на школьников навешены в обязательном порядке «Мертвые души». Я на полдня забрал книжку у младшей дочки, которая как раз подпала под эту суровую меру. И освежил поэму в памяти. Произведение актуальное! Вернутся дети в школу в сентябре, и как раз в районе московских (и прочих) выборов начнут отчитываться, докладывать о прочитанном. Выборы – прекрасный фон для погружения в тексты Гоголя! Особенно этот (впрочем, «Ревизор» был бы не хуже, но пока не о нем речь). Кто бы ни победил, править будут все равно чиновники. И уж на предвыборные обещания, которые и не они давали, – посмотрят ли они серьезно? Детский вопрос, – так мы как раз про детей.
Ну, нет надобности пересказывать сюжет поэмы, небось все дотянули до 9-го класса как-нибудь. Но там есть детали, от которых вот именно сейчас, именно в эти предвыборные дни и недели, именно на данном этапе развития нашего общества – можно буквально прослезиться. Причем там дело не только в чиновниках.
Вот гостиница, в которую въехал Чичиков, – «этаж ее «нижний» не был выщекатурен и оставался в темнокрасных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе...» Вот это слово «выщекатурен» – оно про штукатурку, разумеется, и автор был в курсе, как надо по правилам. Что касается совершенно нью-йоркского и даже, копнем глубже, нью-амстердамского кирпича, который, разумеется, роскошен и высокохудожественен, – так у нас не Америка (с ее недетскими выборами, которые как казались нашим при Гоголе чудачеством, так и кажутся). И вот русская стена покрывается «щекатуркой» и после красится, как она красилась 200 лет назад — в желтый казенный колер, вводя хозяина в лишний и совершенно бессмысленный расход. Вместо богатого манхэттенского дизайна, который держится сам собой 300 лет, – все эти бесконечные и вечные ремонты, ну а что, как еще прикажете пилить бюджеты?
И вот Чичиков вселился в отель. Что же дальше? «...он написал на лоскутке бумажки, по просьбе трактирного слуги, чин, имя и фамилию, для сообщения, куда следует, в полицию». Прописка! То есть, пардон, регистрация! Так это не большевики придумали и не демократы, испокон веку так, стабильно и вертикально.
Далее — прогулка по городу. Тут хватит одной фразы: «Мостовая везде была плоховата». Как обычно. Через запятую мелькает «купленный на имя жены дом» чиновника. Не тот, где он живет, а другой, инвестиционный. Или вот выезд за город: «Не без радости был вдали узрет полосатый шлахбаум, дававший знать, что мостовой, как и всякой другой муке, будет скоро конец...» Говорят же «плоховата». Может, евреев нанять как-то? В Иерусалиме вон плитка сколько тысяч лет лежит, и ничего. И Гоголя пережила, и нас с вами авось тоже как-нибудь. После тряской мостовой персонаж радуется, что дальше грунтовая дорога, она мягкая и удобная! А по сторонам-то красота – «деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами». Россия при Гоголе жила в XXI веке! Все как сегодня! А вот Селифан и лошади: «стегнул по всем по трем уже не в виде наказания, но чтобы показать, что был ими доволен». И лошади — они ж русские, должны все правильно понимать и ценить оказанное им внимание.
Связь с современностью у Гоголя не прерывается ни на одну главу. Собакевич, который знает там всех, объясняет, что губернатор – «первый разбойник в мире!» «И лицо — разбойничье!» «Дайте ему только нож да выпустите его на большую дорогу, зарежет, за копейку зарежет! Он да еще вице-губернатор — это Гога и Магога». Вот, такие губернаторы, были и будут – или Гоголь не классик? Или он клевещет на органы власти?
Дальше идет полицеймейстер. «Мошенник!» «Продаст, обманет, еще и пообедает с вами! Я их знаю всех... весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья». Заметьте, не я это сказал!
А вот Гоголь про народное добро: «...всё это сваливалось в кладовые, и всё становилось гниль и прореха». Чистейшей воды стабфонд! С пенсионным фондом же. Так и вся Россия — и прошлая, и сегодняшняя. Кругом полно богатств, а люди живут как нищие и бегут из РФ, как крепостные бегли от Плюшкина. Он, кстати, развил и тему материнского капитала: не дал денег ни дочке, ни внукам, а пусть лучше все сгниет. Не сильно изменилась и технология дачи взяток за последние 200 лет: «Чичиков, вынув из кармана бумажку, положил ее перед Иваном Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас ее книгою. Чичиков хотел было указать ему ее, но Иван Антонович движением головы дал знать, что не нужно показывать».
А вот оформляют купчую на души. Собакевич указывает: »...нужно будет свидетелей, хотя по два с каждой стороны. Пошлите теперь же к прокурору, он человек праздный и, верно, сидит дома: за него всё делает стряпчий Золотуха, первейший хапуга в мире. Инспектор врачебной управы, он также человек праздный и, верно, дома, если не поехал куда-нибудь играть в карты». Все подписали – а дальше банкет: «Появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки...» Это уже упомянутый полицеймейстер заехал на базар, и там ему выдали дань натурой кавказцы или кто там держал тогда рынки.
Под конец книги автор уходит в пафос, поэма же: «Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе...» Повторяю, это детям задали на каникулах читать. Небось они задумаются — а не Николай ли Васильич придумал валить из Рашки? Что в ней в самом деле делать? Летнее детское чтение! Как раз для них нравоучение, дается мудрость, типа вечная, из наставлений Чичикова-старшего нашему персонажу: «Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту бог не дал, всё пойдешь в ход и всех опередишь». Павел Иваныч отца слушал, вырос и пошел в чиновники, поднял там бабки, на таможне, например, вступив в преступный сговор с контрабандистами. Ну, про это дети и сами соображают, и даже знают, сколько надо дать, чтоб устроиться на сладкую должность на границе... Дети также должны понимать такую важную вещь, что если с начальством не делиться, схема не будет работать: «...писарям и достанется по четвертаку, а остальное пойдет по начальству».
А что же скажут казенные патриоты по поводу возмутительных пассажей Гоголя? Да он еще в позапрошлом веке все про них угадал, все точно знал: «Еще падет обвинение на автора со стороны так называемых патриотов, которые спокойно сидят себе по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая судьбу свою на счет других; но как только случится что-нибудь, по мненью их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со всех углов, как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики...»
Ну что же, «Мертвые души» – очень современная и очень своевременная книга. Да, согласен, детей надо готовить к взрослой жизни. Девятый класс – а это 15 лет плюс-минус – возраст нешуточный, Аркадий Гайдар уж полком, как известно, командовал. Кроме того, детям надо дать оптимистический взгляд на русскую действительность. Видите, ничего в ней нет страшного, так было всегда и будет дальше, не надо биться головой о стенку, если изменить все равно ничего нельзя. Философский должен быть подход.
Но, с другой стороны, не рано ли объяснять 15-летним про уж совсем взрослое? К чему им летом из-под палки, принудительно читать признания Собакевича типа: «устрицы... не возьму [в рот]: я знаю, на что устрица похожа». Впрочем, если госпожа Мизулина не возражает, то что же... Если интернет еще не запретили, так что уж нам Гоголь!
