Цивилизация
Включаю радио и слышу новости о появлении нового штамма коронавируса, взрыве в шахте, минировании детских садов, передвижении войск у границ Украины, в соцсетях обсуждают новые маршруты автобусов, которые поменялись без особого предупреждения, глобальное потепление, прогнозы о грядущих экстраординарных морозах, по телефону получаю сообщения об грядущих урагане, метели, гололедице. Семейный бюджет свидетельствует об инфляции и росте цен. И о чем я мечтаю после всего этого? Конечно, о безопасности. И мои сограждане тоже. И старшие тревожатся, и младшие не спокойны.
Моя подруга из Нью-Йорка уже второй год не приезжает в Москву: боится ковида, аэропортов, самолета, отсутствия московского QR-кода. Пожилая родственница опасается идти на выставку Врубеля – а вдруг подхватит заразу? Мои молодые друзья не уверены, что сейчас стоит заводить детей, потому что кто знает, чем обернется эпидемия.
Все время звонят мошенники, банк присылает мне правила соблюдения безопасности, а компьютер каждый раз при входе обновляет защиту от взлома. Снова тревожусь: не надо брать трубку с незнакомыми номерами, не надо открывать файлов, неизвестно от кого присланных, ни в коем случае никому не сообщать номер карты. И не говорить слово «да» в разговоре с незнакомцами: могут смонтировать и подделать голосовое сообщение. Пароль необходимо сменить на еще более надежный, информацию скачать на дублирующий носитель! Не доверять предложениям о медицинских услугах, не покупать дженерики, не брать кредиты… Не открывать входную дверь никому вообще!
Глобальная политика трещит в постковидном мире. Нас пугают утечкой личных данных, неконтролируемым распространением оружия и наркотических веществ, искусственным интеллектом, безработицей, техногенными катастрофами… А впереди зима, сосули, лед на плитке, переломы…
Вообще-то всегда было страшно жить – то война, то революция, то чума, то крепостное право, то опричнина, то татаро-монгольское нашествие. Но ничего, справлялись, и кажется, такой уязвимости раньше не чувствовали, жили как-то, даже на лучшее надеялись. Но именно сейчас, когда у нас есть антибиотики, интернет и доставка продуктов на дом, мы оказались столь сильно одержимы безопасностью. Мы хотим безопасности детей – и не выпускаем их из-под надзора, следим за тем, что они смотрят в интернете, во что играют, навешиваем им браслеты слежения. Мы хотим безопасного секса и заодно – безопасных отношений. Безопасного транспорта, безопасной энергетики, кибербезопасности, национальной безопасности.
Абрахам Маслоу, выстраивая свою знаменитую пирамиду, поставил безопасность на второе место, сразу после физиологических потребностей (в дыхании, еде, тепле), то есть включил в число первичных потребностей, так называемых ценностей выживания. «Мы можем с полным правом рассматривать организм как инструмент обеспечения безопасности. Так же, как в случае с физиологическим позывом, мы можем сказать, что рецепторы, эффекторы, ум, память и все прочие способности индивидуума в данной ситуации превращаются в орудие обеспечения безопасности. Так же, как в случае с голодным человеком, главная цель не только детерминирует восприятие индивидуума, но и предопределяет его философию будущего, философию ценностей». Но у здорового человека, принадлежащего к развитой культуре, потребность в безопасности чаще всего удовлетворена, считал он.
Что-то с нами не так. Мы как общество не выдерживаем неопределенности, социологии отмечают, что россияне в целом не хотят допускать риска в своей жизни. Чтобы обеспечить собственную безопасность, мы готовы вручить нашу защиту специалистам-охранникам.
Чем больше мы беспокоимся, чем меньше мы чувствуем защищенность, тем больше вооруженных людей мы призываем к себе на помощь. Сажаем охрану в каждое здание, и уж точно – в школу, в музей, театр. Перекрываем входы в учреждения и программируем пропуска. Увеличиваем расходы на оборону. Производим новое сверхмощное оружие – конечно, исключительно для обороны. Разрешаем государству, которое со времен Гоббса считается главным гарантом безопасности индивида, наращивать уровень насилия и контроля.
Но что такое безопасность, чем она достигается? Если это свобода от опасности и риска, то она принципиально недостижима, риск – неизбежная часть жизни. Если это снижение уровня личной тревожности, то речь идет о состоянии психического здоровья индивидов.
Зато наши российские законники не слишком мудрствуют, они определяют понятие безопасности – как «процесс ее обеспечения»! «Непрерывно реализуемый набор мер по противодействию угрозам». Отлично сказано – а главное, обеспечивает полную занятость вовлеченных в процесс обеспечения и постоянный рост этих самых мер, адекватно растущим угрозам. Эскалация безопасности, так сказать.
«В сегодняшней России силовиков и правоохранителей примерно 4,5 млн человек, включая армию (1,9 млн), МВД (0,9 млн), Росгвардию (0,4 млн), МЧС (0,3 млн), ФСИН (0,3 млн), ФСБ с погранвойсками (0,2 млн). Это больше, чем в СССР, при том, что Россия вдвое меньше СССР по населению. Это 6% всего трудоспособного населения страны», – писал в 2019 году политолог Николай Петров в газете «Ведомости». И это еще без учета тех многочисленных «безопасников» из ушедших в запас силовиков, которые работают в многочисленных государственных и частных корпорациях.
В этом году решено сократить федеральный бюджет почти по всем статьям, кроме финансирования силовых структур. Расходы по статье «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность» в бюджете на 2022 год возрастают с 2,384 до 2,799 трлн рублей, то есть на 17%, что очень много, такое увеличение происходит впервые с 2012 года. «Именно через бюджет мы ищем возможность помочь людям в решении проблем», – разъясняет спикер Думы Вячеслав Володин. Так что запрос уловлен, нас ждет непрерывно реализуемый набор мер по обеспечению безопасности.
Поможет ли это нам спать спокойно? Или к старому набору страхов прибавятся новые?