Цивилизация
На днях наш президент пообещал решить жилищный вопрос, причем окончательно. Он считает, что теперь «мы впервые за всю, может быть, историю еще и царской, и советской России, и современной России в состоянии решить эту задачу» – то есть снабдить всех граждан комфортным жильем. А также президент потребовал обеспечить юридически безопасность приобретателя квартиры. Это он намекает на недобросовестных застройщиков, которые деньги у населения взяли, а домов не построили. Вроде как государство должно взять на себя обязательство следить за соблюдением обещаний.
Квартирный вопрос у нас стоит остро, что и говорить. Много нервов он попортил гражданам, причем – совершенно прав президент – и в царской, и в советской, и в современной России.
Сегодня купить квартиру на обычную зарплату сложно, я даже не про Москву, с ней все понятно, но и в какой-нибудь Вологде или в Самаре это совсем не дешево, особенно в сравнении с реальными доходами населения. Ипотека, жилищные кредиты затронули 38% населения страны, что много, конечно, но это далеко не поголовно. А жить всем где-то надо.
У моей приятельницы дочь недавно родила, живет с мужем в однокомнатной квартире на окраине, доставшейся от бабушки. А приятельница осталась одна в двухкомнатной в центре Москвы. Приняла трудное для себя решение поменяться квартирой с молодыми, хотя и к району привыкла, и к квартире, но детям и внучке нужно пространство, их уже трое, со временем будет и четверо, а заработать на съемное жилье или на ипотеку они никак не могут.
Родители сегодня, по моим наблюдениям, – главный ресурс для улучшения жилищных условий. Но не всякие родители на такие жертвы пойдут. Был случай: приехал в Нижний молодой мужик, познакомился там с женщиной, стали встречаться, она от него сына родила. Все вроде неплохо, но жить им – негде. Его родители твердо отказались пускать в свой московский рай невестку с дитем. А у нее в Нижнем жилья своего нет. Помыкались года два по съемным квартирам и разъехались: он к родителям в Москву, она с сыном в деревню – там от родни дом достался. Огород завела, курочек, дом ремонтирует, утепляет – на то, что отец ребенка в Москве зарабатывает. В общем, говорит, жить можно, только школы там нет, а ребенку пора учиться идти... Вот что тут сделаешь?
Снимать угол теперь не принято, это раньше радовались, если было где приткнуться. Раньше и ребенка могли отправить в город одного, поселить у какой-нибудь старушки, та и готовить ему бралась, и стирать за ту же плату. А сейчас одного школьника в чужие люди отдавать не принято, мальчику мама нужна, а для двоих уже требуется квартира, хоть маленькая, хоть плохонькая, но отдельная.
Кстати, я помню, как мы жили один год всемером в двухкомнатной квартире, было это при Брежневе, Москва тогда активно строилась, прирастала микрорайонами, где каждый год сдавали огромное количество новостроек, в основном из стандартных девятиэтажек. Но мои родители тогда вернулись в Москву из провинции, где работали после института, там жили в общежитиях. Пришлось им подселиться к маминым старикам, большую комнату разгородили шкафами, за ними в углу стояли кровати бабушки и дедушки, а у окна поместился раздвижной диван для моих родителей, в ногах которого мне каждый вечер ставили раскладушку, а в маленькой комнате спали беременная мамина сестра и ее молодой муж. К счастью, этот ковчег просуществовал только один год. Маминой сестре, работавшей в почтовом ящике (так назывались военные предприятия, из-за секретности не имевшие названия, только номер) удалось вступить в кооператив – у них на работе как раз построили новый дом в Чертанове, на тогдашней окраине Москвы. Деньги на первый взнос мои родители собирали по знакомым, одалживали небольшими суммами, но дело было не в деньгах, вернее, не только в них. Кооперативная квартира стоила дорого, и купить ее значило – иметь приличный достаток. Но цена была не единственным препятствием. Обычный горожанин вступить в кооператив, как правило, не мог. Эту привилегию надо было заслужить, за это насмерть билась интеллигенция, особенно в творческих союзах.
Рабочему классу в основном квартиры в советское время «давали», кто помнит. Но не всем. Советский гражданин, которому в принципе квартиру могли «дать», был куда менее защищен, чем нынешний владелец собственного жилья. Квартиру ему могли и не «дать», это ведь зависело от множества вещей – был ли у гражданина должный недостаток квадратных метров на каждого члена семьи, строило ли предприятие дома или нет, как скоро двигалась очередь, если удавалось в эту очередь встать. Сколько советских литературных произведений и фильмов посвящено жилищному вопросу! От «Третьей Мещанской» Абрама Роома, где сюжет построен вокруг того, как живут втроем в одной комнате муж, жена и любовник, до «Обмена» Трифонова, в котором моральная деградация героя показана через его согласие съехаться со смертельно больной матерью только для того, чтобы не потерять ее жилплощадь. Обмен стал особой сферой в советской культуре, с ее странным отношением к собственности.
Например, квартиры невозможно было оставлять в наследство, но можно было (по большому блату) прописать внука к бабушке… Хитростей всех сейчас и не вспомнить. Какие только фокусы тогда не проделывали.
Получение же новой квартиры не было нормой, увы, и в советское время, которое сегодня представляется едва ли не социальным раем. Иначе сегодня 38% россиян не жили бы в ветхих домах, построенных до 1957 года. Ради квартиры люди шли на работу, которую никогда бы не выбрали в других обстоятельствах, на военную службу, в ЖЭКи, на заводы. Когда и если подходила очередь, счастливцам выдавали смотровой ордер. Семьей ездили смотреть предлагаемую квартиру, и тут тоже было много рифов.
Согласиться на первую попавшуюся казалось глупостью – ведь следующее предложение могло быть куда лучше. Но его могло и не последовать – и тогда оставалось только кусать ногти. Если сдавали новый дом, новоселы тянули жребий – кому-то доставался нижний, кому-то верхний этаж, тут тоже были жалобы, письма в обком, требования учесть здоровье, возраст и прочие особенности.
Если семье в принципе светило получение новой квартиры, то важно было озаботиться увеличением ее площади – давали по санитарным нормам, вроде бы по восемь метров на человека. Ради новой квартиры старались прописать к себе родню: тещу, бабушку или брата. Потом полученную квартиру приходилось разменивать, и тут уж столько вариантов возникало – одну большую на две маленькие, или три совсем крохотные, или меняли сначала на квартиру побольше, но в старом доме, а потом уже на две средние. Составляли цепочки из претендентов. В качестве разменной карты использовалось и такое ухудшение стандарта, как комната в коммуналке. Это сейчас комната в коммуналке как мелочь в кошельке, не имеет особой ценности, хотя и пригодится при расчетах. А прежде и комнату иметь было отлично, особенно если в квартире таких комнат было не очень много.
Коммунальный быт особенно насыщен в знаменитых питерских коммуналках, где извилистые коридоры и высокие потолки долго хранили атмосферу былой роскоши, а следы бывших арок и эркеров, каминов и альковов сочетались с раскладушками, сундуками, этажерками и кухонными столиками с керосинками, на которых в 40-литровых баках кипятили белье. Кстати, питерские коммуналки до сих пор существуют, хотя со стороны кажется, что их все расселили в 90-е годы, когда богатые новые русские стали восстанавливать старинное барское жилье. Но нет, до сих пор около трех миллионов россиян живет в коммуналках.
Помимо коммуналок были еще и бараки. Бараком назывался двухэтажный обычно дом, где пространство делилось на длинный коридор и небольшие комнаты с печками, иногда в конце коридора устраивали кухню с холодной водой, а иногда мылись и готовили прямо в комнатах. Туалеты же всегда строились на улице. Сейчас в России бараки тоже есть в некоторых неудалых местах и их не так уж мало.
Многие россияне до сих пор живут и в общежитиях, которые зачастую мало чем отличаются от коммуналок и бараков. Вообще-то общежитие – место временного проживания, но оно часто становится жильем постоянным. Сегодня в России существует более 200 бывших ведомственных общежитий (данные депутатов, но кажется, что куда больше) с огромной степенью износа, и живут там уже не работники ведомств, а самые разные люди, в сущности, арендаторы, зависшие без собственного жилья. Собственники этих зданий требуют от жильцов плату по коммерческим тарифам за коммуналку. Жильцы недовольны, но делать нечего – жилья по социальному найму для малоимущих в России очень мало.
Я недавно познакомилась с жильцом старого общежития, расположенного практически в центре Москвы. Много лет он и его товарищи безрезультатно добиваются расселения своего дома, построенного в 1932 году для иностранных рабочих Электрозавода. Перед войной иностранцы исчезли: кто уехал обратно на родину, а кто отправился в лагеря, и в освободившиеся комнаты вселились советские рабочие. Их потомки так и живут там с тех довоенных времен. Приватизировали свои комнаты. Дом, в общем-то, и не самый плохой – кирпичная пятиэтажка, удобства, правда, общие, в коридоре, кухни на этаже, но если сравнить это общежитие с рабочими домами в каком-нибудь поселке, то жить бы да радоваться. Но жильцы хотят отдельные квартиры с персональным туалетом. Причем от государства, в рамках реновации, бесплатно и в собственность. И кстати, одним из главных доводов в пользу реновации, которую многие москвичи поддержали, оказалось желание получить именно новую квартиру в свежепостроенных комплексах. Оказывается, только 6% населения нашей страны имеют такое счастье – жить в домах, возведенных после 2002 года.
Конечно, для тех, кто понимает, новые дома, возводимые сейчас, возможно, не так уж и желанны, кое-кому милее старые кирпичи и советские технологии строительства, но, как говорит президент: «Правовая и финансовая грамотность людей очень разная. И нельзя от рядового гражданина, даже хорошо подготовленного в своей отрасли, требовать полного знания того, что происходит».
Так что обеспечить, наконец, всех граждан нормальным жильем было бы здорово.
И хорошо, что президент решил все-таки, что это забота государственных органов, потому что за четыре года до того он считал, что гражданам «не надо ждать поддержки государства», и предлагал россиянам самим озаботиться своими проблемами, – «только личная инициатива и напряженная работа над собой поможет».
Конечно, даже с помощью государства все решить не просто, много проблем возникнет. Наше жилье, то, что вроде бы в личной собственности, ведь висит в воздухе. У большинства собственников квартир нет права на землю, на которой стоят их дома. И это не единственная проблема. Введение льготной ипотеки привело к росту стоимости жилья почти на треть. Цены на строительные материалы, на рабочую силу растут со скоростью, опережающей многократно покупательные способности граждан. Но и это еще не все. Счастливые молодые семьи сегодня покупают в основном самые дешевые малогабаритные квартиры, которые очень скоро перестанут их устраивать, а выплаты еще долгие годы будут подрывать их бюджет – и через двадцать лет на 35 метрах окажутся уже не «папа-мама-я», а трое или даже четверо взрослых людей, копящих на следующую ипотеку.
Но что нам проблемы будущего. Давайте радоваться тому, что есть. Возможно, что эту инициативу чудом не постигнет судьба других великих строек. Действительно, важная вещь квартирный вопрос. Он может не только портить, но и напротив, улучшать нас. Ведь если следующее поколение россиян вырастет в отдельных комнатах, возможно, оно будет иначе относиться к ценности человека как личности?