Патриоты в противогазах

В моем детстве все было очень просто и понятно. Девятилетний ребенок клялся горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал дедушка Ленин, лучший друг детей, печников и человека с ружьем. За это ребенку повязывали пионерский галстук, который велели беречь, так как он частичка красного знамени.

Пионеры на галстуках друг друга расписывались по окончании смены в лагере, за что им попадало от воспитателей, поскольку галстук оказывался безнадежно испорчен, но не осквернен тогда еще. Впрочем, никакого почтения к этому неизбежному атрибуту школьной формы в моем детстве никто не испытывал, мечтая побыстрее сменить его жеваные концы на незаметный взгляду комсомольский значок — как у старшеклассников.

Еще у нас было НВП — начальное военное воспитание. Девочкам разрешалось его пропускать, мальчиков же мучили описанием внутреннего устройства танка.

Иногда в класс вносили старые противогазы, и тогда легкий холодок бежал за ворот, поскольку представить себе ситуацию, при которой реально необходимо напяливать эти душные штуки, согласитесь, страшновато.

Впрочем, при ядерном взрыве, которым нас пугали со второго класса, противогазы бесполезны, а надо, как шутили тогда мальчишки, завернуться в простыню и медленно, без паники, ползти к кладбищу.

Вот все, что я помню о патриотическом воспитании своего детства. Конечно, были фильмы о войне и революции, книги о подвигах пионеров-героев, но была и свобода выбирать те, что тебе интересны. И, честное слово, лично я ей активно пользовалась, стараясь избегать военной тематики и революционной героики.

И вот на днях Общественная палата проводит опрос, согласно которому 70% младших школьников России главным положительным качеством человека считают патриотизм. Это, конечно, многое говорит как о школьниках, так и о современном информационном пространстве.

Особо хочется отметить, что составители опроса включили туда наряду с патриотизмом, семь основных, по их мнению, добродетелей: человеколюбие и справедливость (это в одном пакете); чувство долга перед собой, семьей и Отечеством; уважение к чиновникам; важность личного достоинства; вера в добро.

Кто составлял это опрос, как он проводился — дело темное, главное, что результат удовлетворил заказчиков. Председатель комиссии Общественной палаты по развитию общественной дипломатии, гуманитарному сотрудничеству и сохранению традиционных ценностей (!) Елена Сутормина довольна: «По результатам мы выделили топ-3 традиционных ценностей, популярных у россиян разных возрастов: на первом месте — «патриотизм как любовь к Родине» — 61,7%, на втором — «чувство долга перед собой, семьёй и Отечеством» — 52,5%, на третьем — «человеколюбие и справедливость».

Суторминой это кажется соответствием задачам воспитания современного гражданина, у меня же вызывает вопросы.

У школьников младших классов, как выяснилось, на втором месте, после патриотизма, все же человеколюбие и справедливость, а чувство долга на второе место чаще ставят ветераны, то есть члены ветеранских организаций, тоже участвовавшие в опросе.

Низкая ценность личного достоинства, отмеченного только 13% респондентов, тоже традиционна для российской ментальности вне зависимости от возраста.

В добро верят больше школьников – целых 30%.

Интересно, впрочем, другое — убывание ценности патриотизма с возрастом у юношей. Девушки, кстати, чаще ставят патриотизм на первое место, а вот молодые люди, чем старше, тем чаще патриотизму предпочитают личное достоинство (42% среди мальчиков в возрасте от 13 до 16 лет). Еще хочется отметить, что мальчики от 8 до 12 лет и девушки всех возрастов равнодушны к чинопочитанию, а вот 33% юношей отметили уважение к чиновникам как ценность.

Казалось бы, внимание общества к опросу Общественной палаты чрезмерно, поскольку такие самодеятельные опросы очевидно не релевантны и нужны только для отчета. Но как-то все складывается одно к одному.

Еще в прошлом году в Общественной палате озаботились формированием «генеральной линии воспитания подрастающего поколения», провели круглый стол. Тогда член ее комиссии по безопасности и взаимодействию с ОНК Валерий Васильев с определенностью высказался об «исконно русских традициях военно-патриотического воспитания». «Военно-патриотические объединения и силовые ведомства — это тот паровоз, который может вытянуть состав молодежи в нужном для государства направлении. Перед началом мероприятия я разговаривал с одной журналисткой, и она заявила, что нам нужно не военно-патриотическое воспитание, а гражданско-патриотическое. Это не просто подмена понятий, это совершенно другой путь, чреватый для государства негативными последствиями», — сказал он.

Опять же, мало ли кто что у нас говорит. Но, с другой стороны, странное равнодушие, с которым общество встречает эти инициативы, кажется мне непростительным легкомыслием, поскольку военно-патриотический огонь раздувается все более активно.

Проблема не только в том, что милитаризация гражданского сознания — дело опасное, архаически затягивающее нашу страну в отсталость и дремучесть. Но и в том, что благодаря деньгам и усилиям многочисленных активистов вместо современных решений, важных для государства структурных решений, связанных с армией и военным образованием, надувается пузырь оголтелости и символического патриотизма.

Для этого вида «патриотизма» характерны вялая политическая и социальная активность граждан, постоянное ощущение внешней угрозы, проявление шовинизма, особая чувствительность к государственной символике и готовым ярлыкам.

Семантика этого военно-патриотического воспитания столь однообразна и шаблонна, что, кажется, со времени моего детства вообще ничего не изменилось.

Те же люди, что тогда собирали-разбирали в школе автомат Калашникова, сегодня в честь столетия конструктора снова предлагают современным школьникам потренироваться с ружьем. И вспомнить с гордостью, сколько миллионов было убито из этого оружия, которым с выгодой торговала Родина. Хотя сам Михаил Калашников всерьез переживал из-за того, что его автомат имеет славу самого эффективного орудия убийства, «но не изобретатель в конце концов несет ответственность за то, где оказалось это оружие», утешал себя он.

В общем, школьникам предписано гордиться тем, что они живут в стране, откуда пришло в мир самое массовое и смертоносное оружие на Земле, что АК состоит на вооружении регулярных армий более пятидесяти стран мира, террористических группировок и вооруженных банд.

В конце 1980-х завод в Ижевске продавал 660 тысяч автоматов в год. Впрочем, клоны «Калашей» производят по всему миру, в том числе в Китае, так что это действительно самое дешевое и самое распространенное оружие, только происхождением обязанное советскому инженеру.

Еще в 2014 году, говоря о новом бренде концерна «Калашников», глава «Ростеха» Сергей Чемезов пожелал ему «со временем стать таким же известным и дорогим, как «Apple» (то есть, все-таки есть продукция престижней?). И если уж надо помянуть известного оружейника, то, может быть, найти в продукции концерна его имени что-то посовременней? Беспилотники, роботизированные комплексы на основе нейросетей? Или нет ничего достойного?

Солдат с ружьем сегодня — анахронизм или нет? Хотя расстрелявший весь караул срочник в Забайкалье — тоже актуальная история. Обычно в армии боевые патроны не в ходу, но нестабильный солдат, признанный ограниченно годным к службе в Вооруженных силах, был отправлен на пост охраны (ракетных снарядов, скорее всего) с полным боекомплектом. И это, как признал сам министр обороны Шойгу, в принципе нарушение, так как «на длительные — более трех суток — задания можно направлять только контрактников, а не солдат срочной службы».

У меня есть один знакомый. Ему за 70. Узнав про трагедию под Читой, он только плечами пожал: дескать, 50 лет назад я служил в армии, и ничего с тех пор не изменилось. Те же реакции, те же отношения. Да и в 80-е годы, вспоминают свидетели, такие расстрелы, связанные с нервными срывами, были часты, только о них не сообщали в прессе.

Концепция армии, в которой дедовщину искореняют тем, что сокращают срок службы, очевидно, не соответствует вызовам времени.

Малое значение личного достоинства, большое значение силы и давление большинства приводят к тому, что прослужившие полгода чувствуют себя старослужащими. Или появляется офицерская дедовщина. А у солдат-срочников просто отбирают телефоны, чтобы солдаты не жаловались (это вообще отдельная удивительная история).

Мальчики-школьники от 12 до 16 лет начинают внезапно уважать чиновников? Или — бояться начальства? Опасаться за свое личное достоинство, которое в 8-12 лет мало ребенка беспокоит, так как он находится под защитой мамы. А вот когда подросток выходит на улицы, а там — полиция, Росгвардия, военкоматы, старшие и опасные люди, которые не считают нужным это достоинство учитывать, потребность в нем возрастает?

Я бы хотела увидеть большую публичную дискуссию о патриотизме. Что это такое, в чем он выражается, по мнению воспитателей?

И не с позиций ученой демагогии, которую бывшие преподаватели научного атеизма, называющие себя ныне православными философами, разводят, обсуждая «ценностные концепты в современной парадигме духовно-нравственного воспитания», а с точки зрения здравого смысла и личного опыта.

К чему должен быть готов современный школьник? Что он должен любить? Как границы его личной свободы корреспондируют с правилами общего блага? В чем на самом деле заключается это общее благо? Есть ли оно, как формулируется, кому принадлежит, кто его субъект, а кто — безгласная жертва? В какой степени государство и страна в сознании граждан одно и то же, и есть ли внятная граница между правительством и Отечеством?

Много сложных вопросов, а наше общество и, главное, власть, оперируют понятием «патриотизм» так, будто его содержание все понимают абсолютно одинаково.