Цивилизация
…Здесь этих стен стоять не должно!
Так пусть они рухнут, рухнут, рухнут!
Обветшавшие давно.
И если ты надавишь плечом,
И если мы надавим вдвоем,
То стены рухнут, рухнут, рухнут
И свободно мы вздохнем!..
Это стихи Кирилла Медведева написаны по мотивам песни «Mury», популярной в 80-х среди сторонников польской «Солидарности». Есть и версия поэта Андрея Хадановича – «Разбуры турмы муры». Их поют на мотив знаменитой каталонской «L'Estaca». И смыслы их перекликаются.
Их суть: людям не нужны искусственные преграды, отделяющие их друг от друга и от вольной, справедливой и мирной жизни.
Долго символом такого разделения считали стену, рассекшую Берлин на сектор, подконтрольный США, Англии и Франции, и столицу Восточной Германии. Ее падение вызвало восторг миллионов людей. Они приняли его как знак единения и Германии, и двух систем, конфликт которых годами угрожал народам войной. Падение стены дало надежду: угроза уходит.
Понятно, что всякий раз его юбилеи отмечают ярко и радостно. Не слишком желая помнить о дне ее постройки. А ведь только что этому проекту стукнуло 60…
Воскресной ночью с 12 на 13 августа 1961 берлинцев разбудил рев и грохот строительных машин; грузовики подвозили бетонные блоки и колючую проволоку. Начиналась одна из самых суровых строек ХХ века. Ее прикрывали 25 000 членов «боевых групп» и солдаты. Командовали полицейские, распоряжались начальники. Строители работали молча. Они знали, что строят стену вокруг себя: эти 155 км бетона, кирпича, надолбов и иных загражданий отделят их от свободного мира.
В фильме-сатире Леандера Хаусмана «Отель Люкс» есть эпизод: 30-е годы, общежитие бежавших в СССР немецких марксистов, их вожак Вальтер Ульбрихт, попивая чай, складывает на столе хлипкую цепочку белых кирпичиков – кусочков советского сахара… В 1961 он – глава ЦК Социалистической единой партии Германии – окружает Западный Берлин настоящим заслоном из мощных бетонных блоков. Позорным назовет его другой марксист – Вилли Брандт – бургомистр «заслоненной» части Берлина. Заслон простоит 28 лет. И будет стоить свободы, здоровья и жизни множеству людей.
15 августа в Берлине перекроют 193 улицы, ряд веток железной дороги, 8 линий трамвая и 4 метро, закроют 15 станций, а на Фридрихштрассе устроят контрольно-пропускной пункт. В день начала стройки десятки немцев попытаются бежать в Западный сектор, спустившись из еще не заложенных окон за еще не достроенную стену или перепрыгнув спираль Бруно, как солдат Конрад Шуман на знаменитом фото Петера Лайбинга, снявшего его в миг прыжка.
Их будет еще немало – военных, бегущих в Западный Берлин: 574. А всего успешных побегов – 5075. 28 человек пророют 145-метровый тоннель. Кто-то пробьет стену бульдозером, кто-то перелетит на дельтаплане или воздушном шаре, кто-то переберется по веревке, перекинутой от дома к дому…
Чтобы не дать пересечь стену, власти ГДР устраивают барьеры и ловушки. Велят охране стрелять на поражение. По официальным данным, при попытке пересечь стену убили 125 человек. Западные источники приводят цифры от 645 до 1245. Последним 6 февраля 1989 погибнет Крис Геффрой – за девять месяцев до крушения стены. Будут бежать и с Запада на Восток. Пограничники ГДР оружие не применят. Но 7 человек погибнет…
Со стороны ГДР около 200 человек будут ранены, свыше 3000 – задержаны. Кара за попытку бегства – до 10 лет заключения.
Конечно, страх перед пулей и тюрьмой останавливает многих. Но главное препятствие – сама стена. Ее постоянно достраивают и совершенствуют. И 1975 превращают в сложное сооружение – Grenzmauer-75 («Пограничную стену образца 1975»).
Она состоит из бетонных сегментов высотой в 3,60 м. Сверху – цилиндрические барьеры. Башни, система сигнализации, прожекторы и фонари; через каждые 200 метров – посты; сложная система заграждений. Со стороны Восточного Берлина – запретная территория с табличками «Стой! Пограничная зона. Проход запрещен». За ней – металлическая сетка, «ежи» либо «газон Сталина» – ряды металлических шипов. Вдоль самой стены – дорога для мобильных патрулей и песчаная полоса для обнаружения следов. А дальше – сама стена. Ряд ее фрагментов лишен железобетонного каркаса, чтобы легче было их снести при вторжении в Западный Берлин.
А оно было возможно. 26 октября 1961 маршал Иван Конев – командующий Группой войск в Германии – покинув XXII съезд КПСС, срочно летит в ГДР. А министр обороны маршал Родион Малиновский и начальник Генштаба маршал Матвей Захаров едут в сверхсекретный бункер в глубине Воробьевых гор.
Группы войск в Восточной Европе, в западных военных округах СССР, Балтийский флот, РВСН и ПВО подняты по тревоге. В Западном Берлине американские танки М-48 и бульдозеры, похоже, идут сносить стену.
А навстречу – десять советских Т-54. Люки закрыты, амбразуры открыты, пушки расчехлены. Сверкая блеском стали, по берлинской мостовой наступает грозная броня. В переулках – еще 94 танка, бронемашины и пехота. Но готова вся группа войск: 1 ударная, 2 танковых, 2 общевойсковых и 1 воздушная армия: 7600 танков, 2500 самолетов, 8100 БТР.
В это время за стеной: 5800 американских солдат, несколько орудийных батарей, 30 танков; всего в ФРГ – 40 000 солдат США, а в Европе – до миллиона натовцев. Вряд ли Советы смели бы их как пыль. Но снова брать Берлин готовы. Зря, что ли, читали на политзанятиях: «Ленин учит: кто владеет Берлином – владеет Германией. А кто владеет Германией – владеет Европой».
И вот М-48 и Т-54. Дистанция – 100 ярдов. Два мира, две системы глядят в прицелы. И это – в Берлине! Городе – символе общей победы над нацизмом, превращенном в символ разделения Европы и планеты. И в «самый опасный город на свете» по версии исследователя Берлинского кризиса Фредерика Кемпе.
Но не зря Уинстон Черчилль в 1946 заявил в Фултоне: «...Я не верю, что Россия хочет войны. Чего она хочет, так это безграничного распространения своей мощи и доктрин; русские ничто не уважают так, как силу, и ни к чему не питают меньше уважения, чем к слабости». И вот Восток и Запад вновь меряются пушками в Берлинском кризисе.
Третьем по счету. Первый – это 1948-м, когда СССР отказывается от совместного управления Германией, оставив за собой ее восточную зону. А затем блокирует Западный Берлин – остров капитализма в стремительно краснеющей Восточной Европе. США и Британия доставляют в город еду и горючее по воздуху. Блокада длится год. Год гудят моторы. Сталин понимает: так Западный Берлин не задушить. И снимает блокаду. А в 1949-м создает ГДР, где в 1953-м разражается второй Берлинский кризис.
Рабочим повышают нормы выработки, а попутно – цены на мармелад – основу их завтрака. В ответ они бастуют, требуя отмены новых норм, отставки властей, свободных выборов, объединения страны. Жгут офисы СЕПГ, флаги СССР и ГДР. В них стреляют «народная милиция» и танки. Потрясенный Бертольд Брехт в ужасе пишет:
Разве не проще бы было правительству
распустить народ и выбрать новый?
Меж тем, власти объявляют: гнездо крамолы и угрозы – Западный Берлин. А как же? Ведь разница в уровне жизни в его пользу, и со дня основания ГДР по 1961 через Западный Берлин ее покидает до 3,5 миллиона человек. И вообще, он – часть Запада, «язва в сердце ГДР», где царит «чуждый образ жизни». И лидеры стран Варшавского договора требуют установить «порядок, предотвращающий подрывную деятельность против стран социалистического лагеря».
А уже через месяц – в золотом сентябре – в обеих Германиях ходит анекдот:
Мальчики перекликаются через Берлинскую стену.
– У меня апельсин! – хвастает западный.
– А у нас социализм! – парирует восточный.
– Подумаешь! Мы, если захотим, тоже сделаем социализм!
– Ха! Тогда у тебя не будет апельсина!
Но в 1989 году стена пала, а там и социализм в его тоталитарной модели. Загремел карнавал. Но падение одного – пусть важного – символа разделенности вовсе не означает всеобщего единения.
Стены все еще делят мир. На две Кореи. На Израиль и Западный берег. С 2014-го – на Саудовскую Аравию и Ирак. Тогда же Греция начинает строить стену на границе с Турцией. В Кашмире она тянется на 550 км. А сколько их в Азии и Африке? В Северной Ирландии «стены мира» делят протестантские и католические районы. «Стены мира»! История горазда на сарказм. В ГДР Берлинскую стену звали «Оборонный антифашистский вал». А ныне забор из колючей проволоки делит улицу Дружбы народов, ведущую из российского села Чертково в украинское село Меловое.
Мир далек от единства – напоминает недавний юбилей. Как и о том, что стены не вечны.