Цивилизация
Этот текст напечатан на клавиатуре ноутбука. С раннего детства я много печатал на пишущей машинке. С тех пор бью по клавиатуре гораздо сильнее, чем это делают люди, никогда на машинке не печатавшие, – потому что клавиатура самой мягкой механической машинки жестче, чем у любого компьютера. Последний раз я печатал на пишущей машинке 25 лет назад. Но навык сильно бить по любой клавиатуре остался. Чертова мышечная память. Такова реальная жизнь…
…Кстати о реальной жизни. Согласно недавнему опросу компании «ЯКласс», 88% российских учителей считают, что школа не готовит детей к будущей жизни. 77% полагают, что полезна лишь часть школьных знаний, а 11% – что вообще все школьные знания неприменимы в реальной жизни.
О мировом кризисе образования сейчас не говорит только ленивый. Но в данном случае гораздо интереснее посмотреть на проблему с другой стороны: как выглядит та самая «реальная жизнь», к проживанию которой не готовит школа.
За последние тридцать лет антураж детства миллиардов людей (а большинство навыков и базовых представлений о мире закладываются именно в детстве) изменился до неузнаваемости. На минуточку у нас стало на одну реальность больше – добавилась виртуальная. То есть вместо одной реальной жизни пришла совершенно другая. Даже две.
Мы росли дома за настольными играми и во дворах за подвижными уличными. Нашими гаджетами были юла, калейдоскоп (такая трубка, в которую можно было смотреть за меняющимися прикольными разноцветными картинками) и телевизор максимум с четырьмя телеканалами – два республиканских и два всесоюзных.
Сейчас малыши с детства живут в планшетах, смартфонах и соцсетях. Нашими соцсетями были школьный туалет и скамейка во дворе.
Знания мы добывали из бумажных книжек – притом, что великое их множество было запрещено или недоступно. Источником честных новостей служили зарубежные радиостанции – которые еще надо было уметь поймать, потому что радиосигнал глушило государство.
У наших мам не было стиральных машин – белье стирали на руках в тазике и кипятили в выварке (не спрашивайте!). Не было массы элементарных по нынешним временам товаров – их не покупали, а «доставали». По блату, по знакомству с людьми, имевшими какие-то выходы на зарубежные страны по партийной или хозяйственной линии.
За последние 30 лет изменились все наши базовые навыки, необходимые для «реальной жизни». Информацию теперь не вычитывают в книгах, а гуглят – правильно вбивают в поисковик запросы. Мы практически перестали общаться устно (в моем детстве долгие беседы на любые темы были главным развлечением взрослых) и теперь даже знакомимся картинками или голосовыми сообщениями.
Нынче один из важнейших скиллов (кстати, совсем недавно и слова такого не было) – умение правильно заказать товар или оплатить услугу в смартфоне или компьютере.
Впервые в истории своего биологического вида мы можем покупать и платить, не выходя из дома и не входя в помещение, где продают товар или услугу. И это совершенно революционное изменение реальной жизни.
Раньше абсолютной доблестью считалось проработать всю жизнь на одном предприятии или в одном учреждении. Сейчас норма – менять работу чуть ли не каждые год-два по собственной воле, а не потому, что выгнали или сократили.
Больше не обязательно хорошо считать в уме: калькуляторы уже встроены практически во все гаджеты. Кажется, скоро за нас начнут считать даже умывальники и унитазы.
При этом «цифровая революция» меняет нашу жизнь так, что главными профессиями на одном конце этой алгоритмической реальности становятся всевозможные айтишники, а на другом – работники тяжелого физического неквалифицированного труда. Строители, грузчики, сантехники.
Но главные короли новой реальной жизни в эпоху торжества цифровых технологий – курьеры. Эти повелители велосипедов с квадратной сумкой на спине.
Значит ли это, что основные навыки, которым надо учить детей в нашем новом дивном мире, – езда на велосипеде и умение держать спину, чтобы квадратная сумка не сгорбила раньше времени?
Диплом о высшем образовании и культ базовых знаний в разных науках, на словах торжествовавшие в подготовке к реальной жизни 30-50 лет назад, больше не канают. Появились профессии, смысл которых не смогут толком объяснить даже те, кто зарабатывают с их помощью на порядок больше, чем люди старомодных занятий вроде врачей, учителей или инженеров. Как учить на тиктокера, трендсеттера или инфлюенсера? Зачем им высшее и даже среднее образование? А инфлюэнцей раньше вообще называли грипп.
Радикально изменилась и такая часть подготовки к «реальной жизни», как воспитание характера. Раньше было принято учить «постоять за себя». Это самое «постоять за себя» для мальчика означало быть готовым дать в морду обидчику или защитить девушку от дворовых хулиганов. При этом девочкам надо было учиться навыкам терпения в неизбежном замужестве. «Стерпится-слюбится», а если ты не замужем или, того хуже, «разведенка» – точно живешь неправильно.
Теперь «постоять за себя» – значит сопротивляться буллингу в офлайне, а также хейту и троллингу в соцсетях. То есть, строго говоря, толстая кожа, наглая рожа и навыки письменной полемики с переходом на личности.
Все становится еще сложнее, если мы в любом взрослом возрасте (людям по краям жизни – старикам и малым детям – в этом отношении чуть легче, в силу ограниченных физических возможностей их реальность более понятна и предсказуема) попытаемся как-то определить свою собственную реальную жизнь. Что это вообще такое?
То, в чем мы живем, это желе непредсказуемости, замечательный британский социолог Зигмунт Бауман назвал «текучая модерность» или «текучая современность». Главное в этом определении – прилагательное. Наша жизнь именно «текучая», неструктурированная, неуловимая, ускользающая от четких определений и координат странная материя.
Кто из нас мог представить, что у всего человечества после 2019 года внезапно наступит не 2020-й, а натурально какой-то 1347-й – и все из-за невидимого глазу вируса, который мы приняли за конец света, а теперь уже не можем остановиться и вернуться в довирусную реальность?
Каких-то 200 лет назад из Москвы в Тифлис Грибоедов ехал две недели. А сейчас – если без пересадок – из Москвы до Тбилиси можно долететь за три с половиной часа. Теперь сотни миллионов обычных людей, даже не сказочно богатых, за свою жизнь путешествуют больше, чем Колумб, Магеллан и Марко Поло вместе взятые.
При этом в нашей новой текучей жизни есть масса того, что почти не меняется. Того, что было, есть и будет с нами долгие века. Наши болезни и печали. Наши собаки и кошки. Наши тарелки и ложки.
Кажется, навык, в какой руке держать вилку, а в какой нож (я до сих пор не выучил!) и как ими пользоваться, переживет по своей необходимости и победит все самые модные скиллы продвинутых гуманоидов постиндустриальной эры.
Все так же важнейшим навыком реальной жизни остается способность уживаться с собой и с окружающим миром – как бы мы ни были отгорожены от него монитором компьютера или экраном смартфона. Не потеряться в толпе – в прямом и переносном смысле.
Десять заповедей уже вон какие старенькие. А вот поди ж ты, до сих пор никак нам не даются.
Мы часто говорим о другом человеке: «Он потерял чувство реальности». И, в общем, обычно понимаем, что хотим этим сказать. В каком-то смысле сейчас все человечество, все мы потеряли чувство реальности. Мы не знаем, что еще и когда обрушится на наши головы – то ли эпидемия, то ли новая технология, то ли очередная причудливая затея политиков.
В современном мире не только нет стабильности и людям не просто не хватает счастья и любви. Мы все меньше понимаем, что такое вообще стабильность, какого именно счастья и какой любви хотим.
И все-таки есть один навык, который, кажется, понадобится в любой жизни любому человеку, находящемуся в относительной психической норме. (Что такое психическая норма – отдельный очень запутанный вопрос). Этот навык – эмпатия. Способность сострадать. Принимать другого. Плакать не только от перца или горчицы. В мире, где у нас теперь тысячи «френдов» вместо одного-двух друзей в ламповую эпоху, мы становимся все более одинокими и никому не нужными.
Как научить человека сострадать – неизвестно. Но пробовать надо. Просто потому, что как бы ни менялась наша реальная жизнь, одну вещь про нее мы знаем точно. Эта жизнь очень коротка, а второй, по всей видимости, не будет.