Моральный кодекс «врага народа»

Этот текст нуждается в коротком предисловии для прояснения исходной позиции, из которой он написан. Во-первых, я не являюсь сторонником нынешней российской власти и никогда не скрывал этого. Во-вторых, я не считаю, что если человек против власти, он должен с ней сотрудничать даже ради самых благих целей. Но в сегодняшней России нет никакого способа убедить людей, которым эта власть не симпатична, не сотрудничать с ней.

…Учредитель благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Анна (Нюта) Федермессер вступила в Общероссийский народный фронт. В стране, где известного всей стране оппозиционного политика и бывшего высокопоставленного чиновника убивают возле Кремля, где какой-то вице-адмирал называет Иммануила Канта предателем и автором вредных «русофобских» книг, где в научно-популярных передачах по ТВ на полном серьезе рассказывают, что Земля плоская, эта новость вообще не должна была вызвать никакой реакции. Но, тем не менее, вызвала.

Журналист Сергей Пархоменко в достаточно резкой форме высказался в том духе, что Нюту Федермессер власть использует точно так же, как использовала Доктора Лизу (Елизавету Глинку). И пошло-поехало.

Между тем дискуссия о допустимости сотрудничества условно «приличных людей» с нынешней российской властью невероятно важна. Она явно выходит за границы обычных для социальных сетей бесконечных «срачей» по любому поводу. В этом споре раскрывается устройство нынешнего российского общества. И проясняются причины того, почему наша власть так успешна в обработке общественного мнения, несмотря на очевидно нарастающие проблемы в российской экономике и отсутствие у страны каких-либо шансов на нормальное развитие при нынешнем курсе.

Бурная реакция людей и СМИ на этот спор очень показательна. В нормальной ситуации нет даже самого предмета спора. Трудно представить, чтобы кто-нибудь спорил о моральной стороне вопроса сотрудничества с властью, например, в Норвегии, Бельгии или даже Индии. Не возникают такие вопросы и в тоталитарных диктатурах вроде Северной Кореи и Туркменистана. Там за такое просто посадят или расстреляют. Подобные споры возникают в тех странах, где еще есть огрызки гражданских свобод, а политика государства, мягко говоря, сомнительна именно с точки зрения базовых представлений о чести и совести.

В России такая проблема явно существует — потому и случилась такая острая реакция. Моральный облик власти и всего нашего политического курса как минимум с марта 2014 года — точно не самая сильная сторона нынешнего политического режима. «Ум, честь и совесть» там точно не ночевали.

Если говорить конкретно о Докторе Лизе — светлая ей память — и Нюте Федермессер, то критиковать их за сотрудничество с властью не имело смысла изначально.

По той простой причине, что такой вопрос стоит только перед теми, кто искренне против власти. Ни Доктор Лиза, ни Нюта Федермессер, как и Чулпан Хаматова, которой тоже доставалось, как-то не были замечены в «антиправительственных настроениях». Они вовсе не предавали своих убеждений. Их сотрудничество с властью не выглядит как наступление на горло собственной песне. Не говоря уже о том, что Доктор Лиза — как бы горько это ни звучало — заплатила за такое сотрудничество самую страшную цену. В противном случае она просто не оказалась бы на борту того военно-транспортного самолета, летевшего, но не долетевшего в Сирию.

Нюта Федермессер давно вполне официально взаимодействует с мэрией Москвы и, кажется, даже была доверенным лицом Сергея Собянина на выборах мэра. Почему бы ей не оказаться в Общероссийском народном фронте? В конце концов, смерть не знает исключений ни для «ватника», ни для «либерала», ни для бомжа, ни для царя.

Хоспис может понадобиться любому человеку, независимо от возраста, морального облика и политических взглядов.

Так что имеет смысл лишь спор о сотрудничестве с властью только тех, кто не согласен с ней. Обычно главный мотив партнерства с «режимом» у таких людей — ради доброго дела. Мол, без государственной помощи — никак. Поэтому и приходится мириться с моральными издержками. Это честная позиция добровольного морального унижения. Хочет человек унижаться — на здоровье. Вообще-то государство должно помогать фонду «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой или фонду «Вера» Нюты Федермессер не за использование их учредителей в своей политической массовке, а просто потому, что так правильно.

Второй мотив сотрудничества — страх потерять звание, статус, работу, кормушку. В таком случае конфликт с собственной совестью обычно не проходит бесследно. Человек либо не выдерживает и убивает себя физически, либо окончательно разлагается как личность.

Третья причина — многим людям просто психологически трудно быть в абсолютном меньшинстве. Чувствовать себя изгоем. Тем более что в России так уж повелось: тот, кто против власти — как бы заодно и «против народа». Иногда человек искренне любит свою страну и ненавидит власть, но готов с ней взаимодействовать именно потому, что не хочет или не может «идти против своего народа». Хотя само наличие в нынешней России сложившегося народа как гражданской нации — вопрос сильно дискуссионный.
Кстати, нам, убежденным противникам власти, отчасти даже выгодно, что кто-то, кто вроде кажется «приличным человеком», с ней сотрудничает. И те, кто кажутся откровенно «неприличными» — тоже. Ведь такие люди предадут эту и любую другую власть при первой же возможности. На них нельзя положиться. Потому что стержень этого сотрудничества — ложь и конъюнктура.

Но главная проблема русского коллаборационизма состоит в том, что у нас нет двух важнейших оснований, чтобы противостоять такому поведению. В России отсутствует внятное различение Добра и Зла. А также нет моральных авторитетов, чье слово было бы весомым даже для немногочисленной прослойки людей с гражданским сознанием. (Надо понимать, что для подавляющего большинства людей в принципе не существует такой моральной проблемы — они просто не «политические животные», им нет дела до подобных материй).

Тот самый моральный кодекс «врага народа», неписаный запрет на сотрудничество с неугодной тебе лично властью, в России невозможен, пока в нашем массовом сознании зло сохраняет статус чего-то «сложного» и «неоднозначного».

Даже Сталин у нас — «неоднозначный». Пока это так, люди, идущие против убеждений на контакт с властью, всегда будут прикрываться порочной, но действенной в нашей логике отношений со Злом оправдательной мыслью: «мол, пусть я сотрудничаю с «плохими парнями», но сам все равно не такой».

Опять же, в России нет никаких «нас», которые имели бы моральное право судить кого-то другого. Люди, имеющие моральное и тем более интеллектуальное превосходство над нынешней российской властью, безусловно, есть — слишком невысока планка. Но нет людей, чьи слова были бы, извиняюсь за пафосное выражение, «нравственным камертоном». Никто не смог стать в сегодняшней России национальным моральным авторитетом. Само слово «авторитет» в сегодняшнем русском языке бытует прежде всего в своем криминальном значении.

Понятно, что вопрос сотрудничества с властью в любой стране при любом политическом режиме — в конечном счете всегда личный выбор человека. Но при этом, скажем, в Германии все-таки есть более или менее общенациональное понимание, что те, кто сотрудничал с гитлеровским режимом, поступали неправильно, а те, кто не сотрудничал - правильно. В России применительно к сталинскому режиму ничего подобного нет и, по всей видимости, уже не будет.

У российских коллаборационистов есть и еще один козырь — время. Оно, как правило, в российской истории забывает или уменьшает степень зла, которому служили такие люди.

Вот и получается, что в споре о допустимости сотрудничества в России с властью, если ты искренне не поддерживаешь ее политику, сегодня не может быть правых и виноватых. Потому что никто не заслужил права быть судьей.