Цивилизация
Надеюсь, детство у моих читателей было легким и счастливым, поэтому для них не станет испытанием поучаствовать в небольшом эксперименте. Представьте, что у вас были мама и папа. И, может, еще бабушка. И дедушка. И сестра. И тети разные. Что они вас любили, тискали за щечку, покупали сладости, обнимали и целовали. Вы называли их мамой, папой, бабой, дедой. Они были хорошие, ответственные, работящие.
Ну или не очень. Может, папа попивал по выходным или даже иногда колотил маму. А потом и мама стала прикладываться. Когда папу посадили. И мама потом замерзла случайно пьяная на улице. Ну или просто вас от нее забрали, когда вам было восемь, и мама вас дважды за год оставила одного на ночь в доме с печным отоплением. Забрали, и все. Или мама тоже в тюрьме – и такое бывает.
А может, и не пили мама с папой. Были хорошими. Как в сказке. Но их сбил автобус. Или они попали в авиакатастрофу. Ну или заболели и умерли. Неважно. Главное, что у вас была семья, вы ее помните. С этим воспоминанием вы попадаете в приют. Вы – уже сформировавшийся человек, помнящий, кто он. А потом вас забирают и из компании таких же несчастных, поселяют в чужой дом с чужими порядками, где вас ждут чужие люди, которых вы должны называть мамой с папой, которые показывают вам чужих детей и просят считать их отныне вашими братьями и сестрами.
Меня много лет занимает поразительное упорство нашего общества втягивать страну в авантюру, от которой западный мир давно отказывается. Я про тезис о том, что любому ребенку, даже если это потерявший родителей подросток, лучше в семье, чем в детдоме. В чужой, разумеется, семье. Это большое заблуждение, которое в скором времени может обернуться для России социальными потрясениями.
Помните, нам раньше все время показывали пример США или какой-нибудь Швейцарии, говоря, что у них нет детских домов. Сначала думалось, что это означает, будто у них нет и сирот, что в их странах живут ответственные чадолюбивые нации, которые никогда не бросают детей в беде. Потом выяснилось, что детские дома все же есть. Но они работают по принципу пункта ожидания. И сироты там есть в достатке. Они попадают в эти дома, откуда их разбирают по опекунским семьям. В Штатах их называют «фостер фэмилис». Временные семьи за деньги.
Когда-то это казалось идеалом. И тезис о том, что любая семья лучше детдома, не подвергался сомнению. Особенно на фоне беспросветного ужаса, творившегося в детдомах у нас в 80-90-е. Тогда детдома были синонимом ада. У меня, дочери матери-одиночки, все детство прошло под сенью этого страха – попасть в детдом. И тогда казалось понятным любой ценой эвакуировать детей из этой могилы. Даже если они попадают в семью религиозных фанатиков и на положении рабочей силы.
Шли годы. Я стала что-то подозревать, когда отметила, что в американском кино часто появляется образ сироты, скитающегося по фостерским семьям. Такую биографию – родители погибли, ребенок сменил пять-шесть опекунов – обычно в их кино делали мелким бандитам, изощренным маньякам. Все это никак не вязалось с нашим представлением о том, что главное для сироты – семья.
Мне сделалось интересно, и я начала выяснять, что же там с этим фостерством в США. Оказалось, что страна давно сожалеет о закрытии системы детских домов. Потому что далеко не все дети готовы жить в приемных семьях, им для этого приходится себя ломать. Но что еще хуже – семья более закрыта от контроля, чем приют или детдом, отчего тяжело отслеживать злоупотребления. А их в системе, которая платит за опекунство деньги и дает льготы, очень много.
К тому времени, когда наша страна пришла к идее раздать всех сирот по семьям, США уже подняли вопрос об отказе от фостер-системы. И уперлись в сложность: оказалось, что содержание детдомов со штатом педагогов, нянь, поваров, врачей, дефектологов обходится дороже, чем распихивание сирот по семьям. Еще оказалось, что контролировать семьи трудно. И что дети не горят желанием жить в людях. Что свою койку в приюте, свою ложку, свою кружку, выделенные им государством (то есть штатом) они воспринимают как свое, а в приемных семьях все это считают чужим.
Вообще оказалось, что в передаче ребенка в семью с ее новыми правилами, устоями и традициями есть элемент насилия над личностью. Потому что одно дело для ребенка – жить в приюте по общим правилам, где никто не претендует на его небольшое личное пространство, на его чувства, и совсем другое – попасть в семью, где к нему каждый вечер будет заходить в комнату «мама», брать за руку, просить быть откровенным, целовать его, обнимать, лезть в душу. Особенно если настоящая мама жива и сидит где-нибудь в тюрьме либо на героине.
Кто сказал, что человеку это нужно? Что это — не насилие?
Это первый аргумент. Он часто подвергается критике со стороны любителей идеализировать действительность. «Любому человеку нужна ласка». «Детям важно тепло». «В семье они получают больше внимания».
Но любой, кто верит, что сироте нужно такое тепло, пускай выйдет на улицу, повесит на себя плакат «Заплачу за объятия и внимание» и посмотрит, много ли будет желающих обниматься, и насколько теплы эти обнимания.
Что касается тезиса о внимании в семье, то это заведомая ложь. Если там один-два ребенка и мама не работает, то внимание будет. Если пять-шесть-десять, а то и 15, то передача ребенка в такие семьи – это заведомое ухудшение условий его жизни. В том числе психоэмоциональных. В детдоме в среднем на десять детей приходится пять-восемь человек персонала, которые с ними регулярно контактируют. Среди них есть постоянные педагоги, то есть воспитатели, они находятся с детьми весь день и не уходят на работу. В систему эту идут отнюдь не звери, они так же обнимают и целуют. Платят сейчас в детдомах неплохо, условия работы хорошие, текучки кадров нет. Так что в детдоме ребенок не только получает больше внимания, но и элементарно защищен от недосмотра взрослых (уследите-ка дома в одиночку за восемью хотя бы детьми при условии, что надо готовить и прибирать). В детдоме ребенок всегда может поехать к врачу, его возят на кружки, в секции. В многодетных приемных семьях такого нет почти нигде. Представьте, каково вывезти к врачу ребенка, который живет в деревне в семье с десятью детьми? Годами не лечат зубы, не бывают у ортопеда. Кружки? Спорт? Да бросьте – кому их водить в таких семьях?
Государство это поняло. Сначала установили запрет на приемные семьи с более чем восемью детьми. А потом стали говорить, что семья, получающая детей в опеку или на усыновление, не должна иметь больше трех детей. Какой тут поднялся вой среди опекунского сообщества. Знаете, почему? Для некоторых из них это заработок. В России сложилось обширное, сплоченное сообщество людей, которые «работают» опекунами, берут детей из детдомов, живут на пособия и выплаты, на них же воспитывают родных детей. Этих людей чрезвычайно много. Это еще одна наша сила, прикрывающаяся ликом святости.
Многодетная семья – в России эти слова звучат как синоним «святая». И неважно, что детей там порой набирают для получения выплат или в качестве нянек для младших кровных. Или – чтобы работать на ферме. Публика, как в случае с подачей милостыни аферистам, просто хочет дешево почувствовать себя хорошей, поэтому ставит лайк под очередным заполошным обращением многодетных. Или шлет им пожертвования.
Полбеды, что детей в сознательном возрасте передают какой-то непонятной маме, которая будет меняться раз в несколько лет. И не вся еще беда, что жить ребенок будет в одной комнате с другими пятерыми, на двухэтажной кровати. Что у него не будет не только своей комнаты, как это сегодня часто бывает в детдомах у старшеклассников, но и своего рабочего места. Что ему негде будет читать и писать.
Самая беда в том, что детей в такие семьи часто берут отнюдь не для доброго дела. Наиболее популярные виды злоупотреблений – это нажива, получение пособий. Детям очень много дают. На одного ребенка в центральных регионах сегодня платят минимум 50 тысяч: это зарплата опекуна, пенсия ребенку по потере кормильца, у многих есть инвалидность, это тоже пенсия. А еще – детские пособия. И если взять троих, то и папе полагается зарплата опекуна. Плюс, у детей в детдоме накапливается пенсия. К 10-12 годам у ребенка-инвалида на счету в среднем 2 млн рублей. К которым опекун легко может получить доступ. Величайший соблазн!
К нему присоединился новый – вести блоги и собирать под это донаты, деткам на путешествия, учебу и пр. Что на детей вообще-то огромные деньги выдаются, что опекуны лезут в их пенсию – про это ни слова. Сегодня просто завал таких семей. Море. Была пара публичных скандалов, которые не закончились ничем. Помните семью Дель? 15 детей спали вповалку. Почти 700 тысяч рублей пособий в месяц. Дети ходили голодные, в ветровках. Зато как красиво было на фото. И как их все отстаивали. А потом оказалось, что со счетов сирот исчезли их пенсии.
А Марина Балмашева? Пять детей! Вела блог, все было красиво. Потом пишет, что дети – это не ее, и выходит замуж за 18-летнего кровного сына мужа! И снова ноль реакции.
Еще детей берут, чтобы «помогали по хозяйству». Очень типичная история, известная еще в Америке Рузвельта: родились свои погодки, матери некогда, устала, зашивается – берет парочку подростков под опеку: будут вести хозяйство, а еще за них деньги платят. Дети на воде с хлебом, учиться им некогда, ходят, подтирают сопли младенцам «мамы и папы». «Зато у подростков есть семья и они научатся заботиться о близких». Хотя лучше бы научились математике.
Таких семей тьма. Ими никто не занимается, потому что если вслух все это проговорить, придется тут же систему возмездного опекунства менять. А она, как мы помним, выгоднее, чем содержание детдомов. Тут вам снова в пример семья Дель, где старшие не могли вырваться, потому что сидели на хозяйстве. А семья Николая Стремского? «Православный приют». Через семью прошло 75 детей! Батюшка-опекун коллекционировал дорогие машины. Матушка летала на лечение за границу. Осужден батюшка, кажется, по восьми статьям. Дети как прокаженные работали, только 11 девочек суду дали показания о сексуальном насилии и домогательствах.
Это вообще самая тяжелая проблема. Секс! У нас так обоготворили эти семьи, что уже стесняются называть вещи своими именами. Тот же Стремский сидит. Из него пытались делать жертву режима, хотя какая жертва, если в деле 11 жертв?
А скандал с Александром «Шурикеном» Устиновым? Человек открыто писал о допустимости педофилии, коллекционирует ростовых кукол-мальчиков. Брал под опеку двух мальчиков, прямо писал, что живет на эти деньги, показывал свой ужасающий нищетой быт. За него вступались даже звезды. Неоднократно в его защиту выступала Людмила Петрановская! Мне она лично писала пространные комментарии по поводу того, что такая семья лучше никакой.
Так уж прямо лучше?
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.